Агентесса. Королевский гамбит

Бабенко Владимир Гаврилович

– Эх молодость! Подойдите сюда молодой человек, – посол стоял напротив широкого, на всю стену окна, – вам не удалось завербовать людей, попробуйте привлечь на свою сторону местных аборигенов, и он взглядом показывал на огромного крокодила, жарившегося на солнышке на небольшой песчаной отмели, посреди мутной речки, протекающей невдалеке.

Саша удивлённо смотрел на посла ничего не понимая.

– Вы хотите сказать, что мне стоит вербануть крокодила?

– Можете начать с питона, но думаю крокодил всё же перспективней, – заметил посол и в его голосе Саша не

услышал иронии.

Поняв, что его слова не воспринимают всерьёз, посол, махнув головой, пригласил Петрова пройти с ним. Они прошли в подвальное помещение и, открыв невзрачную дверцу, оказались в просторном помещении, под потолком которого, гудел вентилятор и волны холодного воздуха опускались на них.

Посередине помещения стояло с полусотни ящиков.

– Что это?

– Водка.

– А зачем?

– Молодой человек ну не пойдёте же вы на рандеву с пустыми руками.

«Он сумасшедший», – подумал Петров, но ничего не сказал.

На следующий день сразу после обеда Петров, положив в рюкзак десяток бутылок «Столичной», и четыре хлебных батона направился на берег реки. Река была не особенно широкой – метров сорок, может, чуть больше. Посередине её на песчаной отмели лежал огромадный нильский крокодил, а в окружавших реку зарослях кишела, орала и верещала всякая местная живность. Но намётанный взгляд разведчика всё сразу расставил на свои места.

Мелкие кайманчики, гадюки не в счёт, а вот огромный питон с большим оранжевым пятном на голове, обвивший ствол поваленного баобаба, худосочная мартышка, повисшая мордой вниз, и нильский аллигатор, валявшийся на песчаной отмели, выделялись на общем фоне.

Не раздумывая, Саша скинул одежду на бережку и, закинув на спину рюкзак с водкой, вступил в мутные воды местной реки.

Крокодил приоткрыл глаз, но остался на месте, мартышка удивлённо уставилась на пловца, а питон философски промолчал, переваривая очередного кабанчика, которого проглотил ночью.

Выбравшись на берег Петров, первым делом, подошёл к крокодилу и, как подобает культурному дипломату, представился:

– Саша! Выпить хочешь?

Крокодил удивлённо приоткрыл второй глаз и ответил вполне светски, как-никак, а именно его портрет красовался на гербе Бангали, а это, согласитесь, ко многому обязывает:

– Гена! Буду. Водка?

– Она родимая! – уже теплее ответствовал советский дипломат.

Достав буханку и обильно смочив её водкой, Петров кивнул Гене. Пасть раскрылась и обжигающий шарик проскользнул внутрь Генкеного чрева.

Выдохнув и крякнув от удовольствия, крокодил с сомнением спросил:

– Саша, а ты точно русский?

– Не понял? – Петров вылупился на аллигатора.

– Дурило! Пуля уже давно просвистела. Где вторая?

Физиономия русского разведчика под дипломатическим прикрытием расплылась в довольной улыбке. Они в течение ближайших пару часов опорожнили весь запас спиртного и прикончили закусь.

Маришка, – так звали мартышку, всё же не выдержала и присоединилась к ним, кружка отыскалась в рюкзачке и для неё, но даме, решено было много не наливать. Она не возражала.

Потекли

дни, к троице иногда присоединялся и Кеша – пятнадцати метровый питон, но только после того, как переваривал очередного кабанчика или внучатого племянника Маришки, но она была не в претензии, а Саша в их интрижки не лез. Ему было действительно хорошо. Грустно конечно, что майорские погоны просвистели, так и не опустившись на его плечи, но видно не судьба.

Зачастую, после четвёртого стакана, Петров пел, друзья в меру сил и способностей ему подпевали. А ещё он иногда жаловался собутыльникам на Джона – английского посланника:

– Гена ты не представляешь, какая, это сволочь, подлая и низкая душонка, мало того, что гадит сволочь мне, так и на вас, моих друзей настучал этому «Гандону». Ребята вы уж будьте поосторожней, душевно прошу!

Компашка переглянулась, теперь кое-что вставало на свои места.

***

Президенту доложили, что русскому удалось-таки завербовать подданных Бангали. А так как он провозгласил себя повелителем негров и зверей, то решил сам разобраться с троицей.

Гену трогать Гандоя не рискнул. – Крокодил был для него и его племени, что-то вроде божества, а с богами лучше не связываться, Маришка – баба, её можно было прикончить в любой момент, а вот Кеша. Им следовало заняться в первую очередь.

Сказано – сделано. Вечером с парой телохранителей Президент, взяв винтовки с разрывными пулями, притаился на лодке в кустах недалеко от отмели. Кеше на месте не было. Ночь в Бангали не бывает тихой.

По берегам реки клубилась белёсая муть – то ли болотные испарения, то ли ночной туман. Над головой протянулась полоса чистого неба, усеянная огромными сверкающими звёздами. Помимо щелчков, воя и шелеста ночи частенько раздавался тихий детский плач – никакой мистики, всего лишь кайманы, но сходство полное. И постоянное жужжание комарья и прочей кровососущей нечисти. И вдруг неожиданно наступила звенящая тишина.

Возник и поплыл над водой странный бурлящий звук. Лодку явственно качнуло на высокой волне, снова качнуло, ещё раз, волны набегали чередой, плеща и шлёпая в низкий борт.

– Матерь Божья… – пролепетал Президент.

Сначала ему показалось, что он видит перископ подводной лодки, но уже в следующее мгновение, Гандоя прошила волна липкого, холодного ужаса, первобытного, старого.

Чёрный столб, высунувшийся из воды метра на четыре, – это от него разбегались волны – заканчивался огромной змеиной головой, глаза светились двумя зеленоватыми фонариками.

Он попытался прикинуть длину чудовища и не смог. Сердце зашлось в непонятном, ни на что прежнее не похожем ужасе. Гандоя явственно услышал странное костяное клацание – это стучали от страха и ужаса его собственные зубы.

Огромный питон, злобным взглядом сканировал пространство реки, ища жертву. Президент явно почувствовал, как у него зашевелились волосы. Ни о какой охоте не могло быть и речи.

Чудовище легло на воду и исчезло из виду. Спустя некоторое время робко всплакнули кайманы, взвыли макаки, ночные звуки возвращались.