Агентство 18+
Шрифт:
Он наконец-то отпустил мою руку. Я была в ступоре. Та моя часть, которая отвечала за разум, настаивала на немедленном уходе отсюда. Но та часть, которая противилась разуму и питалась эмоциями, захотела остаться. Зачем? Кто его знает. А вы всегда точно знаете, зачем совершаете те или иные поступки? То-то же. Саша Гриневич ничем от нормальной женщины не отличается. Тем не менее, не говоря ни слова, я пошла к выходу. Бёдра мои уже не выписывали никаких фигур, голова поникла, настроение испортилось.
Хотела позвонить Катьке сразу, но
– Катя, ты куда меня послала, ж… с ручкой? – начала я разговор с претензии.
– Ты чего, мать? – Катя ответила с туго набитым ртом. Опять жрёт что-то.
– Я тебе не мать! – возмутилась я этой фамильярностью. – Я ещё девственница, если ты не забыла? Что это за фрукт?
– Манго, – ответ ошарашил. Только через мгновение я поняла и расхохоталась. – Вот ты чудо, Катюха! Я тебя про Романа спрашиваю.
– А! – после недолгих раздумий вскрикнула Катя. – Это надо у Димки спросить. Они с Ромой со школы дружат. Хочешь, я позвоню?
– Ну понятно. Не надо. Пока.
– Там знаешь, – почти прожевав, не успокаивалась подруга, – какая-то фигня случилась. Рому выгнали со старой работы. Дима говорил, Роман с крутым боссом поругался. Высказал ему не то, ну в общем то, чего не надо.
– Роман поругался? – признаюсь, была удивлена. – Не похоже на него. Хотя… не знаю. Это моё первое впечатление.
– Чем не зашёл тебе Романче?
– Это что, кличка у него такая?
– Тимофей его так иногда называет. Тимоха в их компании как главный. Крутой перец, – сразу расшифровала Катя без дополнительных вопросов. – Тимофей из золотых мальчиков. Папа у него большими делами крутит. Димка сказал, что Тимоха помогает Ромке открыть своё дело.
– Понятно, Катя, – я получила информацию и собиралась закончить разговор. – Сама-то как?
– Вери вел! Закончила с диетой. А то скоро как собака стану.
– В смысле? С пола есть будешь?
– Дура ты! Гавкать уже начала. Скоро Димке ночью глотку перегрызу.
– Сам виноват. Это же он хочет, чтобы ты похудела?
– Это я хочу, чтобы он хотел. А чтобы он хотел, надо быть в форме. Ты сама знаешь, какая у меня конституция. Фу-фу-фу, не хочу быть жирной. Не хочу-у-у…
– Не хочешь, не будь. Жри поменьше, двигайся побольше. Всё, Катя, я домой. Надо ещё к семинару приготовиться. Пока.
Катька хорошая подруга. Отзывчивая, добрая, правда наивная немного, но это её украшает. Мне легко с ней дружить. В наше время иметь хорошую подругу – удача. Одно в ней раздражает, Катюха помешана на разных диетах. Даже перечислять не буду, а то нервы себе подниму. Мы знакомы с ней уже четыре года, и за это время как минимум полсотни диет Катя попробовала. Как только она начинает с пеной у рта рассказывать мне про новую диету, я взрываюсь, посылаю её в пень и ухожу. Благо, не обижается. Ценю.
К ужину я опоздала. Это даже хорошо. Считай, отвертелась от допросов с пристрастием своей маман. Как только мы за столом вместе, она начинает своим низким сопрано монотонно выбивать из меня показания.
– Что ты себе думаешь, дочь?
Коронная фраза. С этого полуодесского вопроса начинается каждое домогательство. Когда была моложе – пугалась. Боялась ответить невпопад. А теперь в свои двадцать пять стала умнее. Всегда ищу варианты с иронией. Это одновременно раздражает маму-хирурга, но вместе с тем и охлаждает её грубое любопытство.
– Я себе много что думаю, маман. О каком направлении моих мыслей ты хочешь знать сегодня?
– Шутишь? Пытаешься казаться самодостаточной?
– Почему казаться? У меня всё хорошо.
– Всё хорошо, Саша, у шизофреника. Не пугай меня. Лучше расскажи, как ты думаешь строить свою жизнь?
Вот что ей на это ответить за ужином? Я вообще ничего строить не собираюсь. Я не каменщик. Я простая перезрелая девчонка. Мне любви хочется. Отношений с приятным мужчиной. Влюбиться я хочу, да так, чтобы на молекулы разрывало. Но разве женщине со скальпелем это можно сказать? Я не решаюсь.
– Я ищу работу, – коротко ответила я. – Работу по специальности.
– И где ты её ищешь?
– В Москве, мама.
Маман подняла взгляд на меня. Злилась. Это я поняла по тому, как шевелились её ноздри. Не хотелось на ночь драконить Ольгу Олеговну (так зовут мою маму). Если она взорвётся, то ударной волной разметает не только меня, но и всех, кто мог оказаться в зоне поражения. Уж Яне, нашей домработнице, точно прилетит. Мне-то проще, я закроюсь в своей комнате и переживу. А Яна будет выхватывать за всех. И за мою дерзость, и за папино отсутствие. Он, кстати, обещал прилететь утром, но фиг вам. Задерживался на сутки. Мама этого не любила. Завтра вечером маман будет методично расчленять его острыми вопросами.
– Мам, я хочу стать профессионалом, – только так можно было потушить разгорающийся пожар в доме. – Мне корочки психолога недостаточно. Ты же так меня учила?
Вот ты, Сашка, молодец. Маман опять принялась за еду. Это был верный знак того, что Везувий передумал извергаться. После непродолжительной паузы, мама сказала:
– Попроси отца. У него связи. Пусть рекомендует тебя в какую-нибудь компанию. Там и наберёшься опыта.
– Хорошо, маман, – ответила паинька-девочка. – Завтра поговорю с папой.
Вот это завтра наступило. В прихожей меня встретила Яна. Она уже собралась уходить. Яна хорошая, безропотная, молчаливая, дисциплинированная. Жизнь научила её не выражать на лице никаких эмоций. Она работает у нас в доме уже лет пять-шесть и за это время я ни разу не видела с её стороны эмоционального всплеска. Настоящий английский дворецкий, хотя и приходит к нам только тогда, когда мама сильно загружена в своей клинике. Иначе наш дом одичает. Зарастёт мхом.
– Саша, тебе разогреть ужин? – тихо спросила Яна.