Агенты Берии в руководстве гестапо
Шрифт:
Правда, и Гейдрих намеревался «культурно» заигрывать с французами. Он прибыл в Париж, вызвал к себе начальника французской полиции Буске, и было подписано соглашение «Оберга — Буске» о дружной «совместной работе»: гестапо (вроде бы) не намеревалось вмешиваться в здешние внутренние дела, и аресты врагов уступало французской полиции. Однако соглашение осталось чисто декларативным. Немцы вовсю принялись действовать самостоятельно, привлекая французских «коллег» в качестве чернорабочих для слежек, засад и арестов. Страна покрылась сетью отделений гестапо. Группы агентов были направлены в неоккупированную южную зону — но там гестапо и СД пока оперировали «нелегально».
Широкое проникновение во Францию способствовало более активным поискам разведчиков «Красной капеллы». Когда немцы начали читать
И германской контрразведке удалось добиться некоторых успехов. Служба перехвата сумела запеленговать еще один передатчик, в Голландии. Гестапо взяло группу «Германа». С ней повезло больше, чем с предыдущими арестованными. В дополнение к «силовым методам» и угрозам радистам предъявили уже известный шифр, предъявили их расшифрованные радиограммы и добились перевербовки. Гейдрих задумал операцию «Медведь» — радиоигру с русскими. Рация снова вышла в эфир под немецким контролем. Таким же способом удалось «повернуть» радиста из группы Макарова. Но о других разведчиках, оставшихся на свободе, арестованные ничего не знали или не хотели говорить. Неуловимые радисты меняли места передач, длину волны, сокращали время пребывания в эфире, и обнаружить их не удавалось. Руководители сети оставались неизвестными. Гестапо постаралось внедрить своих людей в бельгийскую и голландскую компартии — это также оказалось бесполезно. Разведгруппы не были с ними связаны.
Впрочем, и у советской разведки в данный период шли сплошные накладки. Самое обидное было в том, что передатчик берлинской группы Шульце-Бойзена оказался… слишком маломощным. Его сигналы принимали и читали немцы, но не принимали в России! Получалось, что лучшая организация, самоотверженно добывавшая и передававшая самую ценную информацию, работала вхолостую! Резидентуре в Швеции было поручено провести операцию по доставке в Берлин деталей более мощного передатчика и элементов питания. Однако эта операция не удалась. Человек, бравшийся провезти груз через Данию в Германию, в последнюю минуту осознал опасность такого предприятия и вильнул в сторону.
Еще одна операция кончилась полным провалом. Для восстановления оборвавшихся связей с гауптштурмфюрером Вилли Леманом-«Брайтенбахом» в Германию был заброшен агент-парашютист Ганс Барт («Бек»). Но он попался врагу, сломался на допросе и выдал гестапо явки, куда был направлен. В результате Лемана арестовали вместе с еще семью агентами, с которыми должен был связаться Барт. Все они были расстреляны. Этот случай, кстати, упоминает в своих мемуарах Шелленберг — Леман долгое время был его подчиненным, и руководитель разведки СД рассказывает о провале «пожилого инспектора Л.», которого сотрудники называли «дядюшка Вилли». Но сама история его провала передается в мемуарах искаженно. Указывается, будто «дядюшка Вилли» был завербован русскими только в 1936 г. (а не в 1927), проигравшись на бегах. Очевидно, Леман на допросах сумел ввести противника в заблуждение.
Ну а в мае произошло событие, перевернувшее всю жизнь РСХА. В Чехословакию из Англии были заброшены парашютисты Ян Кубис и Йозеф Габек — с заданием убить Гейдриха. Изучив обстановку, они настоятельно просили Лондон отменить операцию, поскольку она неизбежно вызвала бы массовые репрессии против мирного населения. Но получили категорическое подтверждение — выполнять приказ. Как стало известно впоследствии, руководство британских спецслужб как раз и рассчитывало спровоцировать репрессии. Потому что движение сопротивления в Богемии и Моравии было весьма слабым. И в Лондоне прикидывали, что нацистская кампания террора вызовет ответное озлобление и появятся подпольные организации, которые англичане надеялись взять под контроль, как польскую Армию Крайову.
29 мая утром Гейдрих ехал со своей виллы на службу в резиденцию в Градчанах. Его шофер заболел и был заменен новичком. На окраине Праги у крутого поворота дороги стояли три человека. Когда машина сбавила скорость, один открыл огонь из револьвера. Неопытный шофер вместо того, чтобы дать газ, тормознул. И второй диверсант бросил под автомобиль бомбу. Тяжело раненный Гейдрих стал стрелять из пистолета, ранил одного из нападавших, и они скрылись на велосипедах.
Для расследования из Берлина были направлены Мюллер, Небе, Шелленберг. Начались аресты и облавы. Во время следствия выделился сотрудник пражского гестапо гауптштурмфюрер Хайнц Паннвиц (Паульсен). Толковый, умный, энергичный. Очевидно, каким-то образом он продемонстрировал и личную преданность Мюллеру. Во всяком случае, шеф гестапо обратил на него внимание и сделал своей «правой рукой». Репрессии, конечно же, не заставили себя ждать — людей арестовывали по малейшему подозрению. 1331 человек были расстреляны. На след парашютистов выйти не удавалось, но массовые облавы и обыски были спланированы таким образом, что людей, желающих скрыться от гестапо, с нескольких сторон загоняли в ловушку. И 120 бойцов сопротивления и подпольщиков укрылись в церкви Карла Баррамеуса. Их осадили и штурмовали. Живыми они не сдались и все погибли, в том числе и участники покушения. Облавы прошли и в провинции, где захватили и казнили 657 человек.
Гейдрих умер 4 июня. Гитлер потребовал образцового отмщения. 3 тыс. евреев из лагеря Терезиенштадт отправили в Освенцим для уничтожения. А в чешских тюрьмах расстреляли около 3 тыс. человек. И была уничтожена деревня Лидице. Ее жителей, более 200 мужчин, расстреляли, столько же женщин и около сотни детей отправили в концлагеря. Правда, к этой акции Мюллер отношения уже не имел, она проводилась по приказу государственного секретаря Карла Франка командой из дивизии СС «Принц Ойген» под руководством гауптштурмфюрера Ростока. А шеф гестапо вернулся в Берлин, чуть позже забрав к себе понравившегося ему Паннвица.
Как уже отмечалось, возвышение Гейдриха Гиммлеру очень даже не нравилось, поэтому взращивать нового конкурента он не желал. И, заручившись согласием фюрера, на траурном совещании после похорон Гейдриха объявил, что преемника ему пока назначать не будет. А руководство РСХА временно взял на себя. Гиммлер замкнул на себя и координацию по делу «Красной капеллы». К Мюллеру он относился с прохладцей — предпочитал своего любимчика Шелленберга. Доходило до того, что обсуждал вопросы с ним одним, бесцеремонно выпроваживая шефа гестапо из кабинета. И когда в июне-июле 1942 г. потребовалось представить доклады по борьбе с русской разведкой для Гиммлера и Гитлера, Мюллер сам попросил Шелленберга, чтобы тот докладывал один. Говорил: «Очевидно, ваше лицо нравится ему больше, чем мое баварское рыло» или: «Вас встретят с почетом, а меня могут и выгнать». Позже Шелленберг предположил, что Мюллер это делал, уже тогда намереваясь выключиться из активной работы против русских.
Но сие более чем сомнительно. Во-первых, Шелленберг тут противоречит сам себе. Поскольку в докладе, который подсунул ему Мюллер, шеф гестапо, наоборот, «тянул одеяло на себя», всячески преувеличивая заслуги своих органов в ущерб абверу и службе радиоперехвата. И искажение было столь явным, что Шеллерберг, представивший такой документ, получил нахлобучку от Гиммлера. А во-вторых, Мюллер не отстранялся от работы против русских, а, напротив, всячески старался монополизировать ее. Объяснение может быть трояким. Или шеф гестапо и впрямь уже задумал рискованную комбинацию, но на всякий случай отодвигался «в тень». Или как раз из-за необъективности доклада и преувеличения собственных заслуг счел, что лучше это протолкнуть через другого. Или, что вероятнее всего, «подставлял» Шелленберга. Поскольку, по большому счету, германским спецслужбам было еще нечем похвастать. Основная часть агентуры русских (и, главное, берлинские каналы утечки стратегической информации, поисками которых интересовался Гитлер), так и оставалась невыявленной. Так что докладчик рисковал навлечь на себя гнев не только рейхсфюрера СС, но и самого фюрера.