Агенты Берии в руководстве гестапо
Шрифт:
Неплохо воевал и Гитлер. В армии ему вообще понравилось. Один из офицеров потом вспоминал, что полк стал для него «словно дом родной». А сам он писал: «Я оглядываюсь на эти дни с гордостью и тоской по ним». Он заслужил репутацию образцового солдата, выполнял обязанности связного и был известен способностью доставить по назначению донесение даже под самым жестоким огнем, за что был награжден Железным крестом II степени. Гитлер считался «везунчиком». Ведь на войне нередко бывает, что одних убивает или ранит в первых же обстрелах и атаках, а другие приспосабливаются, становятся опытными бойцами и подолгу остаются в строю. И в то время как на Западном фронте солдат выкашивало целыми ротами и батальонами, Гитлер два года провоевал без единой царапины. Лишь в октябре 1916-го его ранило в ногу. После излечения в госпитале
Как ни парадоксально, выручили немцев западные союзники России. Центральные державы вот-вот должны были сломаться. В войну готовилась вступить Америка. Победа Антанты виделась не позже осени 1917 г. Но англичане и французы сочли, что при грядущем переделе мира им будет удобнее вести дела не с царским, а с либеральным правительством. Добавили свою лепту США, видевшие в усилившейся России своего главного конкурента. Америка вынашивала собственные планы, вела собственные игры. В окружении президента Вильсона впервые стали вырабатываться планы достижения мирового лидерства. Государства Европы были ослаблены и разорены войной, а США, напротив, разбогатели на поставках в период нейтралитета, добились колоссального экономического подъема. Теперь, чтобы продиктовать свои условия мира, им требовалось вступить в схватку, оказаться в лагере победителей. Но… исключить из числа победителей Россию. При активной поддержке Запада, при участии американо-британских спецслужб развернулась массированная легальная, думская пропаганда против царя. Причем направленность этой агитации совпала и с нелегальной, прогерманской. И грянула Февральская революция. Последствия ее были катастрофическими. Временное правительство, подобно всем «перестроечникам» хорошо умевшее болтать, но не способное ни к каким действиям, своими горе-реформами мгновенно развалило и страну, и армию.
Вот тогда-то и пришла пора реализации подрывных программ, намечавшихся германским руководством, и в российский хаос и неразбериху был брошен идеологический десант во главе с Лениным (этой операцией лично руководил начальник германской разведки полковник Николаи). Многие видные большевики были кадровыми немецкими шпионами — Коллонтай, Радек, Раковский, Ганецкий и др. Усилилось финансирование, осуществлявшееся через Швецию и Норвегию при посредничестве Парвуса.
Обстановка теперь вполне способствовала успехам большевиков — митинговщина, упадок промышленности и хозяйства, паралич правоохранительных органов, разгул преступности. А на фронтах пошло такое разложение и бестолковщина, что подобная война была уже совершенно непонятна и не нужна никому. И это, в свою очередь, создало прекрасную почву для лозунгов «Штык в землю!». Меньше чем за год сменяющиеся кабинеты Временного правительства утратили всякую поддержку народа, и большевики смогли захватить власть. За что расплатились с Германией Брестским миром. По условиям позорного договора от России были отделены Украина, Польша, Прибалтика, Финляндия, Закавказье. Германии и Австро-Венгрии возвращалось более 2 миллионов пленных, отходили огромные запасы оружия и боеприпасов в прифронтовых складах. Советская Россия заключала с немцами кабальный торговый договор, обязуясь поставлять сырье и продовольствие…
Все это позволило Центральным державам продержаться еще год, одержать ряд побед. Весной 1918 г. германское командование наметило мощнейшее наступление во Франции. Это была решающая битва, последний шанс немцев одержать победу — разгромить англичан и французов, взять Париж и принудить противников к капитуляции до того, как в Европу прибудут значительные американские контингенты. Подготовка к удару велась очень тщательно. На французском фронте сосредотачивались все германские силы. Пополнялись части, потрепанные в прошлых боях, стягивались вновь созданные соединения, перебрасывались войска, высвободившиеся в России.
В апреле 1918 г. прибыл на фронт и Мюллер — перед наступлением Людендорф собрал на западе все сформированные авиагруппы. И, как описывают участники этого сражения, оно началось настоящей мешаниной в воздухе. Трещали моторами сотни самолетов — «ньюпоры», «сопвичи», «вуазены», «фокке-вульфы», «месершмитты», «альбатросы», «спады», «бристоль-файтеры», «юнкерсы». Бросали бомбы, резали друг друга пулеметными очередями. Но битва развернулась не только в прифронтовой полосе. Новейшие германские тяжелые бомбардировщики «гигант» нанесли удары по глубоким тылам, в том числе по неприятельским столицам, Лондону и Парижу. Как раз на этих самолетах довелось летать Мюллеру.
Родоначальницей бомбардировочной авиации являлась Россия. К началу Первой мировой войны во всех западных странах — Англии, Франции, Германии, бытовало мнение, что выгоднее строить легкие многоцелевые самолеты, которые могут использоваться для разведки, связи, корректировки артиллерии, ну а попутно брать небольшие бомбы (их пилот бросал вручную). А функции дальних бомбардировщиков в Германии возлагались на цепеллины (дирижабли). В России в то время бомбардировщики уже имелись — четырехмоторные машины Сикорского «Илья Муромец». Они были способны нести 1,5–1,7 т полезной нагрузки, могли лететь до 5 часов на высоте 3000 м со скоростью 100–115 км/час, имели сильное бортовое вооружение: 5–8 пулеметов. Однако и русское командование, глядя на Запад, относилось к их применению скептически.
Энтузиастом, способствовавшим их внедрению, стал штабс-капитан Георгий Горшков. Он добился, чтобы на фронт отправили эскадру бомбардировщиков, и 28 февраля 1915 г. они нанесли первый удар по врагу — три часа утюжили немецкие батареи. Применение таких самолетов доказало их высокую эффективность, их производство стало расширяться. Но на успехи русских бомбардировщиков обратили внимание и немцы. Тем более что их цепеллины при налетах на глубокие тылы противников несли огромные потери. Их очень даже легко сбивали французские и британские летчики, уже появилась специализированная зенитная артиллерия. А дирижаблю много ли надо? И к 1917 г. Германия пошла по иному пути, создала и запустила в серийное производство свой тяжелый бомбардировщик «гигант».
А Мюллер, получивший боевое крещение в рейдах «гигантов», оказался блестящим пилотом. «Гадкий утенок» превратился — нет, не в лебедя, а в орла. Сильного и уверенного в себе хищника. Хотя эти операции были крайне опасными. Авиатехника была еще несовершенной, нередко выходила из строя. В таких условиях дальний полет на несколько сот километров сам по себе был подвигом. А вдобавок французы и англичане уже вовсю разворачивали систему ПВО. После предшествующих налетов цепеллинов их столицы и крупные центры прикрывались истребителями, зенитными батареями и пулеметами. Или обычные трехдюймовые пушки устанавливались на специальные станки и били в небо шрапнелью, ставя на пути атакующих смертоносное заграждение. Большие тихоходные машины, летевшие со скоростью 100–120 километров в час, были прекрасными мишенями. И на свои аэродромы возвращались далеко не все.
Но в авиационной службе, пожалуй, проявились и сыграли важную роль главные качества Мюллера. Проявилась его дотошность и основательность, эдакое неутомимое «крестьянское» трудолюбие. Он не брезговал сам вместе с механиками проверять мотор, вооружение и другие системы. Несмотря ни на какую усталость от прошлых боев сам тщательно готовил машину к новым вылетам. И в то время как его сослуживцы из «золотой» молодежи погибали из-за мелких отказов двигателя или поломки пулемета, он продолжал летать. Проявилась обманчивость его натуры и хитрость. Он мог заставить пилота вражеского истребителя поверить, что перед ним туповатый медлительный увалень — а потом неожиданно сделать какой-нибудь замысловатый маневр, которого от него никак не ожидали.
Проявилось и его баварское упорство и упрямство. Та самая бульдожья хватка, которой он будет позже известен в полиции. Ведь прицельные приспособления были еще крайне примитивными. Для точного бомбометания требовалось снизиться, подставляясь тем самым под вражеский огонь. Нередко бывало, что пилоты спешили освободиться от груза абы как, лишь бы побыстрее. Но не Мюллер. Он очень тщательно выбирал цель. А уж «вцепившись» в нее, не выпускал. Встав на боевой курс, не обращал внимание ни на очереди с земли, ни на разрывы зенитных снарядов — пока его бомбы не накрывали выбранный объект. А если не накрывали, шел на второй заход. Привозил дыры в плоскостях, осколки в фюзеляже, но задание выполнял всегда.