Агитбригада 3

Фонд А.

— И вот мы её нашли!

Глава 13

Лёля, неудавшаяся невеста безвременно почившего в бозе истопника Тарелкина, проживала аж на окраине Хлябова, в частном секторе, в унылом и длинном здании барачного типа. Я пока дошел, проклял всё — и призраков, и истопника Тарелкина, и эту чёртову Шарлотту. Да и весь дрянной Хлябов заодно.

Вечно меня угораздит!

— Даже не представляю, о чём я с нею сейчас говорить буду? — злобно проворчал я

себе под нос, но Моня всё равно услышал.

— Ты всегда умеешь выкрутиться! — беспечно ответил он.

— Поговори мне! — рыкнул я и Моня заткнулся, — мы ещё разберёмся, почему вы бросили меня одного в комнате Шарлотты!

— Но я же объяснял… — заныл Моня.

— Меня это не интересует, — отрезал я, — вопрос вашей с Енохом дисциплины начинает уже напрягать. Вам была дана команда, вы её нарушили. Причём все. Отсюда у меня мысль — нужны ли мне такие помощники? Или проще вас развоплотить, а себе набрать новых призраков?

— Но Генка…

— Цыц! — шикнул я, — пришли уже. Это здесь?

— Там вход ещё боковой есть, ты лучше не ходи через центральный.

— Почему?

— С бокового народу нету.

Я свернул к торцу обветшалого дома, прошел через запущенный внутренний дворик и вошел в боковую дверь. Не знаю, зачем в одном доме аж три входа. Возможно потому, что сам барак был чересчур длинным, пока из одного конца в другой дойдёшь — захекаешься. А если ещё помои выносить, то вообще.

— Где? — спросил я.

— Пятая дверь, — залебезил Моня, услужливо показывая дорогу. Чувствовал, гад, что накосячил изрядно.

Я подошел к невзрачной двери, которая от остальных ничего не отличалась и постучал.

Примерно минуту не было никакого ответа, и я уже хотел устроить допрос моим призракам, зачем они меня сюда притащили, как появился Енох и сообщил:

— Спит после ночной смены. Стучи ещё. И погромче.

Мне было неудобно прерывать сон девушки, но при этом нужно было всё выяснить. Поэтому я отбросил сомнения и постучал ещё раз.

Примерно на третий заход, когда я уже окончательно рассердился и свирепо грохнул по двери с ноги, она распахнулась и передо мной возникла заспанное лицо явно перезревшей девицы.

— Лёля? — спросил я.

— Вы из гормеханизации? — спросила она, сдерживая зевок.

— Нам поговорить нужно, — ответил я и шагнул в комнату, заставив её посторониться.

Комната представляла собой узкое пространство с довольно аскетичной обстановкой. Кровать, шкаф, круглый стол с плюшевой скатертью. В общем полный набор обстановки пролетария. Даже засиженная мухами лампочка не портила интерьер.

— Я не займу много времени, — успокоил я Лёлю. — Задам пару вопросов.

— Каких вопросов? — потёрла она кулачками глаза, — разве мне просто подписать акт не надо? Вы же из гормеханизации, правильно?

— Нет, я не из гормеханизации, —

покачал головой я.

— Ой! — запоздало перепугалась девушка и остатки сна исчезли из её глаз.

— Не бойтесь, Лёля, я только спрошу и уйду.

— О чём?

— Ваш жених, Тарелкин, — сказал я и Лёля побледнела. — Расскажите, что с ним произошло? Точнее о том, что он умер и как, я знаю. Меня интересуют причины. Вы поссорились? Или было что-то другое?

— А вы кто такой и почему я должна вам что-то рассказывать? — похоже сон окончательно покинул Лёлю и в её глазах появился здравый смысл.

— Вы в курсе о гибели шести человек в деревне Хохотуй?

— Н-нет! — но по тому, как она сильно побледнела, сразу стало понятно, что врёт.

— Врёт, — подтвердил Моня.

— И боится, — добавил Енох.

— Не надо меня бояться, — сказал я, — я расследую причины их гибели. И всё выглядит практически один-в-один, как и гибель вашего жениха. Я пришел сюда в надежде, что вы хоть немного поможете пролить свет на эту историю.

Лёля несколько долгих мгновений пристально смотрела на меня, затем нехотя кивнула:

— Я не верю, что он мог наложить на себя руки, — выдохнула она, — Артемий не такой! Он не мог бы!

— Почему?

— Вы знаете, что мы должны были пожениться? Даже заявление в ЗАГС подали. Я уже платье шить начала.

Она всхлипнула.

— Ненавижу бабские истерики, — проворчал Енох, — сейчас начнётся слезогонный концерт. Будешь жилеткой.

— Спроси её, не было ли у него другой бабы? — посоветовал Моня, — она сразу разозлится, начнёт доказывать и перестанет истерить. Иначе это надолго.

— Лёля, а, может, у него появилась другая женщина? И он просто не смог сделать выбор? — спросил я, последовав совету призраков.

— Да вы что?! — вскричала Лёля, — Артемий не такой! Он любил меня, понимаете?! Любил! Он мне бусы подарил и крепдешин на платье! Такой человек просто не мог смотреть на других женщин!

Она еще минут пять доказывала, что другая женщина в жизни Тарелкина существовать не могла.

— Понятно, — мрачно перебил я. — А перед смертью, вспомните, не было ли у него подавленного настроения? Не говорил ли он о долгах, может быть? Или поссорился с кем-то?

— Нет, — покачала головой Лёля, — всё было как обычно. Он должен был прийти с партсобрания и мы хотели сходить в одной женщине. Она подержанную кровать продавала. Большую. И недорого. Мы договорились сходить посмотреть. Он не планировал умереть!

Она опять разрыдалась.

— Понятно, — опять сказал я, размышляя, что её ещё спросить. Эта ниточка оказалась ложной. Только зря потратил время.

— Спроси её, с кем он общался в последний день. Или за день до смерти? — посоветовал Енох, — может, приходил к нему кто?