Агнесса. Том 2
Шрифт:
Молли оторопела. Она стояла посреди комнаты, долговязая, нескладная девчонка с бледным лицом, в блеклой одежде, с русыми волосами, кое-как прихваченными шпильками; она всегда выглядела бесцветно, и только глаза ее, широко раскрытые, в живых серых крапинках, ярко блестели. Сейчас щеки ее порозовели, а рот изогнулся совсем по-детски.
— Ты что… серьезно? — спросила она, заглядывая ему в лицо. — Спятил, что ли?.. Какого ж дьявола тебя лечили столько времени, спасали, когда ты помирал, а?
— Зря, все зря!
— Но ведь ты не хотел умирать! — воскликнула Молли с таким выражением, будто догадалась о страшной тайне. — Признайся!
— Не хотел, — согласился Джек, — все надеялся на что-то.
— И теперь ты собираешься отступить?! Нет уж, изволь еще раз попытаться! Поезжай
— Знаю.
— Я сейчас же куплю тебе билет!
— А что я скажу Агнессе?
— Да уж найдешь, что сказать!
Он улыбнулся и протянул ей две скомканные бумажки.
— Вот, купишь билет, а остальное возьмешь себе.
Молли расправила деньги, ворча, что так с ними нельзя обращаться, потом застыла, изумленная.
— Себе взять? — переспросила она, а когда он утвердительно кивнул, немного подумав, произнесла:
— Слушай; а муж миссис Лемб — такой противный, облезлый старикашка? Она вышла за него из-за денег?
Джек от неожиданности расхохотался.
— Ну, ты даешь, Молли! Ты, значит, не видела его, нет? Да, он богат, но мы примерно одного возраста, он привлекательный мужчина, образованный и вообще, неплохой человек. Агнес хорошо с ним жила, у них есть сын… Что ты теперь скажешь? — закончил он серьезно.
Молли пожала плечами; вид у нее был уже не такой уверенный, как минуту назад.
— Наверное, я чего-то не понимаю, Джек.
— Я сам ничего не понимаю, Молли, что поделаешь?
— И все-таки ты мне нравишься, мы всегда так здорово болтали с тобой, правда? Мы ведь друзья? Ты меня не забудешь? — спросила она, пытливо заглядывая ему в глаза.
Он встал и подошел к ней.
— Не забуду, Молли! Конечно, мы друзья…
Он подумал о том, что много лет подряд не чувствовал рядом родной души, никто не хотел называть его другом, все были если не врагами, то в лучшем случае равнодушными; или же презирали, ненавидели, боялись его, а теперь вот находятся те, кто сочувствует, даже хочет помочь. Если так, то и в самом деле: заклятие снято, и путь открыт. Только б достало сил пройти еще немного, и тогда он, должно быть, освободится навсегда!
Агнесса прибыла на вокзал ранним утром; сойдя с поезда, разыскала станцию дилижансов и к полудню была на месте. Серый особняк стоял, как прежде; казалось, ничто не могло его сокрушить. Она открыла калитку, потом — дверь особняка и несмело вошла внутрь пустующего дома с ощущением вступления в особый замкнутый мир, в котором, наверное, дышалось и думалось иначе. Орвил говорил, что дом обставлен; так и оказалось: многое осталось от прежних владельцев, а кое-что, как показалось Агнессе, еще со времен пребывания здесь Аманды; впрочем, необходимую мебель завезли уже после покупки дома Орвилом. В столовой все было покрыто чехлами, все, кроме длинного обеденного стола, приобретенного, совершенно точно, миссис Митчелл. Он был слишком велик, тяжел для дальних перевозок, и ни Аманда, ни те, кто жил тут после, не взяли его с собой, Агнесса провела рукой по матовой поверхности — на темно-коричневом дереве было немало царапин, а сейчас ее покрывал и толстый слой пыли. Агнесса очень удивилась, что за домом никто не присматривал, но, тем не менее, все было цело. Один из старых стульев стоял тут же, а другие, новые, — в углу, под чехлами.
Так же обстояли дела и в прочих комнатах; наверху Агнесса увидела даже рояль; она не смогла вспомнить, тот ли это инструмент, на котором она играла тогда, в свой первый приезд, или совсем другой. Старая ковровая обивка стен в гостиной кое-где попортилась; прежние хозяева отделали стены снизу и до середины деревом, а верх так и не заменили. Люстры увезли — придется довольствоваться свечами да светом каминного пламени. Агнесса заглянула в кухню — прежде здесь царствовала Терри… Но о тех временах Агнесса старалась не вспоминать. Кухня показалась ей особенно заброшенной: похоже, плиту не растапливали уже сто лет. Но кое-какая утварь сохранилась, а в сарайчике за домом был, наверное, запас дров.
Агнесса поднялась в свою комнату, служившую заодно и спальней. Тут был комод, в ящики которого она положила свои вещи, и стояла большая кровать. Агнесса подумала
Вечером Агнесса прошлась по саду. Прежние владельцы особняка хорошо содержали сад; пожалуй, лучше, чем дом. Ветки деревьев были аккуратно обрезаны, на клумбах расцветали первые цветы. Агнесса пожалела, что теперь за садом некому будет ухаживать. Она побродила, любуясь высоченными тополями, вершины которых уходили ввысь, нацеленные в не успевшее потемнеть недосягаемое небо. Прорези в темно-зеленых кронах казались оранжево-красными от заката, полосой отсекавшего океан от неба и небо от земли. Становилось прохладно, и Агнесса закуталась в шаль. Она чувствовала, как сердце освобождается от тоски, и подумала о том, что, быть может, этот край с его неповторимой чудесной природой исцелит ее душу? Когда начало темнеть, вернулась в дом, тщательно заперла двери и окна. Странно, Орвил не подумал, что ей будет страшно ночью в доме, да, возможно, и небезопасно. Неужели он решил, что она… Да, если Френсин опять проболталась, на этот раз о письме, Орвилу в порыве ревности и обиды может прийти в голову, что она позвала Джека с собой. Впрочем, о Джеке вообще лучше не думать. Она старалась никого не вспоминать, даже детей — чтобы не плакать.
Ей и в самом деле стало страшно и одиноко до жути, когда она очутилась в своей комнате; эти чувства не прошли даже после того, как она нашла в себе мужество обойти дом сверху донизу с подсвечником в руке и еще раз проверить все запоры. Она съежилась под покрывалом на середине кровати, ее все пугало, шум океана казался тяжелым, зловещим, словно откуда-то издали надвигалось недоброе, точно где-то во тьме рычало страшное, огромное чудовище. Агнесса лежала, боясь шевельнуться, до тех пор, пока незаметно для самой себя не заснула.
Проснулась она только утром; комната была наполнена таким же медовым светом, как и почти десять лет назад, нежным светом, просачивавшимся сквозь янтарно-желтые шторы. Ночные страхи рассеялись, и она, поднявшись с постели, раскрыла окно: там, в саду, облитом росой, щебетали птицы, лучи солнца прозрачно-дымчатыми полосами пересекали воздух, проникая в свежую, точно промытую листву, вдалеке между деревьями виднелись белые домики с черепичными крышами, а еще дальше — горы и океан. Как тогда, в первый приезд. Так было до нее, так будет после. Агнесса перегнулась через подоконник и посмотрела вниз, на зеленую траву: высоко! Она не помнила точно, как ей удалось выбраться из окна и спуститься на землю, но зато точно знала, что теперь ни за что не решилась бы на подобное геройство. Агнесса усмехнулась, подумав о том, что постарела, хотя зеркало возражало: она видела в нем молодую женщину с гладкой, еще сохранившей слабый след прошлогоднего загара кожей, длинными, прямыми и блестящими темно-каштановыми волосами и зелеными глазами… только глаза эти были очень грустны. Совсем скоро ей исполнится двадцать семь. Джек старше ее года на три, значит, ему тридцать, а Орвилу еще зимой стукнуло тридцать два. Агнесса вышла из комнаты; спешить было решительно некуда. Причесалась, умылась внизу… Вчера она поужинала остатками дорожных припасов, и у нее еще сохранилось то, что она купила, сойдя на станции, но в дальнейшем придется постоянно пополнять запас продуктов, а значит — Агнесса с неудовольствием подумала об этом — куда-то выходить: ей взбрело на ум, что она смогла бы все время сидеть в доме. Развлечений не было никаких. Рояль да несколько книг, привезенных из дома.