Агония страха
Шрифт:
— Отлично сработано, Ваня, — улыбнулся Литвинов.
— Ничего сложного. Ухов — экономист, а не хакер. Ничего нового или оригинального он придумать не мог.
— Сделай распечатку, а потом ее придется перепечатать на обычной пишущей машинке в одном экземпляре. Каталог должен иметь вид оригинала. Бумагу немного помусолим и придадим документу вид пятилетней давности. Все должно выглядеть так, чтобы комар носа не подточил.
2. Москва, Кутузовский проспект
Дверь открыл Монах.
— Привет, Бориска. Цел и невредим. Это хорошо.
— Мы тут за тебя беспокоились. Слишком ты долго добирался.
— А я заехал к приятелю во Владивосток, а потом вечерней лошадью через Австралию и Южный полюс вернулся в Москву. Воздухом свежим подышать захотелось. Слишком жаркое лето в этом году. Ребята все вернулись?
— Без проблем, и мотоциклы целы.
— Намек понял.
Журавлев достал из кармана ключи, взял руку мальчишки и вложил их в его ладонь.
— Сказано — сделано. Дерзай. Только не шустри, машина — зверь. «Судзуки» тебя устраивает?
— Врешь!
— Иди во двор. Перед твоим подъездом скучает.
Парень прошмыгнул у Вадима под рукой и помчался вниз, перескакивая по несколько ступеней сразу.
Гость хорошо знал квартиру и нашел хозяина там, где тот и должен был находиться. Несколько бутылок холодного пива на столе, вяленая рыба и пачка «Беломора».
— Домой не заходил? — вместо приветствия спросил старик.
— Нет, Максимыч, прямиком к тебе.
— Опыт-то с годами приходит. Клюнул жареный петух, и сразу поумнел.
— Значит, и в Москве не спокойно?
Вадим сел за стол и налил себе пива.
— Пасут твою квартиру, но не уголовка. Мои ребята проверяли. Скорее всего, комитетчики. С Бутырок малява пришла. Рамзеса в Лефортово перевели, а это плохой знак. Там его враз расколют. А значит, и тебя зацепят. Не зря же его архаровцы твою хазу посещали и на больничку налет устраивали.
— Понял. Мне только комитетчиков на свою голову не хватало.
— Ложись на дно, Дик. Ты в их деле не главное звено. Пусть без твоей помощи свои дела утрясают.
— Знал бы ты, Максимыч, как я устал от этой суеты. Хочу завязать. Дали мне на чайной ложечке кусочек другой жизни попробовать, свет белый увидел, душу распахнул, а мне финкой в бок.
— Ты птица свободная, с братвой не связан. Хочешь — воруй, хочешь баржи разгружай. Тут я тебе не советчик.
— То, что нужно от меня комитетчикам, я знаю. Они алмазы ищут. Только дохлый это номер. Банкира Басова и ювелирного короля Ромова в Ялте пришили, а представляешь, Максимыч, я пил с ними в одной компании. Утром после попойки просыпаюсь, а вокруг одни трупы валяются. Вот и началась игра в кошки-мышки. Насилу ноги уволок. Чекисты еще в Ялте хотели меня взять, но упустили. Реванш в Москве продолжится.
— Плохие новости, Дик. Стоит к ним только один раз в лапы попасть, и ставь на себе крест.
— А у меня противоядие есть. Ладно, Максимыч, спасибо за заботу и пиво. Буду позванивать, а пока попью пару неделек. На коньяк и шампанское у меня всегда найдется.
Вадим долго шатался по Москве, не заботясь о том, что его могут засечь. Он даже не предпринимал попыток избавиться от возможного хвоста. Наступила полоса депрессии и безразличия. Он думал только об Алисе и не сопротивлялся своим мыслям. Она снилась ему каждую ночь, и он ничего не мог с собой поделать и выбросить девушку из головы. Невыносимая тоска и хандра захватили его целиком. Ни выпивка, ни снотворное не помогали.
Он уехал к себе в Марьино, пил и распевал песни вместе с пластинками, чем вызывал заслуженное негодование соседей. Всегда опрятный, элегантный и вежливый, он превратился в прощелыгу, небритого, с отросшим ежиком на голове, синяками под глазами и потрескавшимися пересохшими губами. Взгляд потускнел, стал пустым и безразличным. Полоса удач и мечтаний осталась позади, и он превратился в рухлядь.
3. Московская область
Естественно, генерал Ступка не стал бы принимать какого-то отставного подполковника в своем кабинете штаба округа, да и разговора бы там не получилось. Ступка был человеком очень осторожным и трусоватым. Его однажды чуть не посадили за финансовые махинации в армии. Спасибо Прибыткову и Трояновскому, которые сумели его избавить от верной гибели. С тех пор Ступка жил в постоянном страхе. Трояновский держал его на коротком поводке, и при малейшей оплошности с его стороны дело могло возобновиться. А бывшему начфину, который теперь занимал кабинет Прибыткова, вовсе не хотелось лишаться свободы в пятьдесят девять лет, когда совсем недолго оставалось до почетной пенсии. Да и со здоровьем у генерала не все в порядке, он года не выдержит за колючей проволокой.
Природа, покой, рыбалка — это все, в чем он нуждался. На рыбалке его и застали в одиночестве. Генерал встал на якорь в тридцати метрах от берега. Его охрана занималась костром и заготовками к будущей ухе. Надо отдать должное, Ступка был удачливым и опытным рыболовом. Два часа на воде — и жирная, вкусная рыба для ухи обеспечена.
Он снял с крючка очередную плотву и бросил ее в бидон с водой. В этот момент к его лодке тихо подплыла другая, с противоположного берега.
— С удачей вас, Ефим Федорович.
Ступка оглянулся. За веслами сидел мужчина лет сорока, крепкого телосложения со смуглым обветренным лицом и чистыми серыми глазами. Генерал насторожился и глянул на берег. Двое его охранников ломали хворост и даже не смотрели на воду. Впрочем, они ему ничем помочь не могли, второй лодки в запасе не имелось.
— Удача мне всегда сопутствует, — сказал генерал с некоторым беспокойством.
— Вы только не волнуйтесь, я тоже приношу людям удачу. Сами в этом убедитесь.
— Мне ни в чем убеждаться не нужно. С меня хватит того, что есть.
— Лукавите, генерал. Того, что я хочу вам предложить, у вас нет, но вам это нужно.
Литвинов достал из кармана свернутый лист бумаги и, склонившись к борту лодки, протянул ее генералу.
— Что это?
— А вы взгляните.
Ступка взял бумагу, словно змею, и осторожно развернул его. Он долго изучал ее, потом взглянул на странного чужака.
— Что это такое?
— Не стоит меня разыгрывать, Ефим Федорович. Я могу вернуть эти документы тому, у кого взял. Перед вами одна страничка из каталога Ромова. Мне казалось, что вас может заинтересовать подобная документация.