Агония
Шрифт:
– Ситуация усугубляется тем, что, цунами вывело из строя большинство нефтяных вышек в северном море, и у европейцев нет надежных источников энергии, чтобы пережить зиму. Кстати у них нет и необходимых запасов продовольствия, - прокомментировал министр Шэнь.
– Думаю, это сделает их достаточно сговорчивыми.
– Европейцы меня беспокоят меньше, чем Америка, - согласился Павлов.
– Я с трудом могу поверить, что Штаты согласятся разоружаться даже под давлением санкций, ведь после обвала доллара военная сила - это единственный элемент влияния на внешний мир, который у них остался. Если их загнать в угол, они скорее всего пойдут на конфликт.
– Такая вероятность существует, - спокойно ответил китайский президент.
– В этой комнате мы пришли к соглашению, что в том случае, если США откажутся разоружаться, Россия и Китай начнут военную операцию на их территории.
– Война?
– удивленно воскликнул Павлов.
– Интервенция? Они же, не раздумывая, применят против нас ядерное оружие!
– До применения ядерного оружия дело не дойдет. К тому же, у нас есть уверенность, что до военного конфликта дело тоже не дойдет, и нам все же удастся убедить США начать разоружение.
– Уверенно сказал президент России.
– Не понимаю...
– Павлов в недоумении, пожав плечами, обвел всех присутствующих удивленным взглядом.
– Со временем вам все станет ясно, господин министр. Сейчас ваша задача с министром Шэнем созвать чрезвычайную Генеральную Ассамблею ООН и организовать голосование за нужную нам резолюцию, - китайский президент вежливо улыбнулся и многозначительно посмотрел на российского коллегу.
Нью-Мексико. Санта-Фе.
Временная резиденция президента США.
28 ноября 2030 года. Вечер.
Чуть слышно выбивая пальцами по подлокотнику кресла непонятную мелодию, Коэн пытался вспомнить, когда он видел президента Лэйсон такой несдержанной и раздраженной. Даже когда он по просьбе Кроуфорда рассказал ей о военном перевороте Брэдока, она была спокойна и рассудительна. Теперь же после Совета национальной безопасности, когда Кроуфорд и Коэн, собрались в ее кабинете, она нервничала и даже не пыталась скрывать этого.
– Черт подери! Нас потихоньку загоняют в угол, - отрывисто бросила президент, меряя кабинет широкими шагами.
– Они не оставляют нам выбора! Они знают, что если генассамблея проголосует за передачу нашего ядерного оружия под контроль ООН, мы не подчинимся. А дальше что?
– По-моему здесь все как раз ясно, - ответил Кроуфорд на повисший в воздухе вопрос.
– Если мы не подчинимся, они введут против нас санкции.
– Санкции?
– президент резко остановилась и смерила своих собеседников гневным взглядом.
– Санкции против Америки! Вы с ума сошли! Это мы вводим санкции против... Против... Кого хотим!
– Если вы заметили, Мэм, расклад сил в мире несколько изменился, - мягко отозвался со своего кресла экс вице-президент.
– К черту расклады!
Президент упала в кресло за своим рабочим столом и нервно забарабанила пластиковым стилусом его поверхности, которая представляла собой большой интерактивный экран. Коэн заметил, как по нему в беспорядке заплясали десятки карт, графиков и таблиц.
– А, черт!
– президент ткнула пальцем в одну из иконок и экран на поверхности стола погас.
– Пока у нас есть ядерное оружие, они ничего нам не сделают. Я уже начинаю жалеть о том, что мы почти полностью уничтожили химическое оружие и настаивали на уничтожении ядерных боеголовок большой мощности. С ними бы у нас было бы больше аргументов.
– Ну, это была ваша инициатива, Мэм, - вежливо напомнил Кроуфорд.
– Да знаю...
– Лэйсон бессильно откинулась на спинку кресла и обвела всех хмурым взглядом.
– Вот, господа... Кто из вас думал двадцать лет назад, что "Лунный Свет" обернется для Америки катастрофой?
– Обстоятельства, Мэм...
– начал Коэн, но президент, скорчив недовольную гримасу, перебила его: - Все я понимаю. Обстоятельства... Извините меня за выброс эмоций, господа, вы не заслуживаете такого тона. Этот Совет... эти министры... Порой мне кажется, что все бесполезно, что ничего уже невозможно исправить. И эта наша субмарина... А если бы боеголовки были активированы?
– Боеголовки активируются с вашего "черного ящика", Мэм.
– напомнил Коэн.
Президент тяжело вздохнула и с надеждой взглянула на Кроуфорда:
– Рэй, ведь у вас на все есть ответ... Что нам делать? Только, прошу вас, не надо про новый мир и поступательной развитие человечества. У нас конкретная угроза и нужны конкретные шаги.
Экс вице-президент медленно поднялся с кресла, подошел к небольшому столику, на котором были сервированы несколько хрустальных графинов со спиртным, немного постоял, размышляя над выбором, и плеснул себе в бокал выдержанного бренди.
– Что делать, Кэрол?
– он обернулся и посмотрел на президента грустными глазами.
– Это, пожалуй, один из тех моментов, когда я бы не делал ничего.
– Ничего?
– удивленно переспросила Лэйсон.
– Ничего, - утвердительно кивнул Кроуфорд.
– Давайте еще раз взглянем на ситуацию. Америка находится в очень тяжелом, даже можно сказать в критическом положении. К сожалению, с момента распада Советов сорок лет назад мы не приобрели новых друзей и союзников, а старые, вроде Европы, полностью деградировали, и рассчитывать на них нельзя. Более того, большинство людей на этой планете вполне обоснованно считают нас откровенно враждебной, злобной, эгоистичной нацией и обвиняют во многих грехах.
– Ну не каяться же нам, перед всеми!
– с вызовом бросила президент.
– Не каяться... Тем более, что мы считаем, что мы всегда правы и в наших неудачах виноват кто-то другой. Но я это к тому, что рассчитывать мы можем только на себя.
– Кроуфорд сделал небольшой глоток бренди.
– Здесь главное - правильно оценить свои возможности. А возможности наши сейчас весьма и весьма ограничены. Экономический потенциал основательно подорван, финансовое влияние полностью утрачено, ресурсы на пределе, военное присутствие в мире сворачивается, даже территориальная целостность под угрозой. Америка больше не может влиять на события в мире.