Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия
Шрифт:
— Господин полковник, президент ждёт вас.
Двери распахнулись вовнутрь, открывая просторную круглую комнату, обставленную дорогой мебелью в стиле семидесятых годов прошлого века. Кожаные кресла, полированные столы и огромные книжные стеллажи, блестящие золочёными корешками. Хрустальные плафоны прихотливо свешивались с потолка, отбрасывая лёгкие тени на окружающую обстановку. Но как ни странно, обстановка не подавляла, хотя каждый предмет в комнате стоил немалых денег, тем не менее настраивая на рабочий лад. Это полковник отметил как только они с Брейтуэйтом ступили на мягкий персидский ковёр, покрывавший большую часть пола. Как только за их спиной неслышно затворились двери, в дальнем левом углу появились те, ради кого Трентон перелетел океан и полстраны. Видимо в комнату вёл ещё один задекорированный коридор, потому что президент и госсекретарь Рассел будто бы появились из воздуха.
— Простите меня, господа. Сердце в последнее время что-то расшалилось…
Вновь сделав широкий шаг навстречу военным, Рассел поздоровался с майором. Трентон обратил внимание, что оба проделывают это с некоей долей привычки. Это настораживало, но сейчас отступать уже поздно. Тем временем госсекретарь оказался прямо перед полковником, загородив свет. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, чего Трентон никак не ожидал от этого сопящего как древний паровоз чинуши. Прошив его своим взглядом практически до затылка, госсекретарь проговорил:
— Полковник, рад что вы прибыли вовремя. Майор Брейтуэйт вас крайне лестно характеризует, но здесь вы прежде всего по моей рекомендации. Президент ждёт от вас эффективной и быстрой работы…
Рассела вдруг перебил президент. До этого момента он не отрывал от Трентона пристального взгляда от которого тому становилось немного не по себе. Голос первого человека Свободного мира звучал так же убедительно, как и всегда:
— …И прежде всего компетентности, полковник Трентон! Когда мы всё это затевали, было много слов о том, что туземцы уже не способны сопротивляться. А их жалкие потуги на то, чтобы вернуть себе независимость, не более чем конвульсии издыхающего на дне ловчей ямы медведя. Двадцать с лишним лет назад мы поймали его и ждали, пока он наконец-то испустит дух. Но мы просчитались, русские стали пробовать выбираться на твёрдую землю, а всем известно, что раненый хищник ещё опаснее. Нужно добить тех, кто остался. И времени на всякие политические трюки у нас нет. Для этого вас и вызвали с передовой, как сказал мне госсекретарь, из самого пекла. Вы поможете своей стране, полковник?
Президент выступил вперёд, сохраняя на лице ту самую знаменитую улыбку так часто мелькавшую по телевизору. Он подошёл совсем близко, Трентон даже ощутил запах дорогого одеколона и сигар. Всем известно, что заядлый курильщик, Оруэлл встал на защиту приверженцев табака, что привлекло на его сторону многих простых людей, в иное время игнорировавших выборы. Поняв, что молчать дальше уже неприлично, полковник сказал:
— Я сделаю всё, что в моих силах, господин президент…
Вопреки своей обычной, прямодушной манере смотреть собеседнику в глаза, на этот раз Трентон смог лишь пялиться в стену. Взгляд его упёрся в старинную картину, оправленную в толстую золочёную раму. Там, в бушевавшей стихии океанского шторма, меж вздыбленных столбов воды затерялось одинокое трёхмачтовое судно. Паруса его были частью зарифлены, но один из них, будучи вовремя неубранным уже стал добычей ветра, развиваясь рваной тряпкой на ветру. Вот сейчас корабль скатится вниз по волне и его накроет серая толща вздыбившейся серой воды. Корабль и команда обречены, кто может, скорее всего молится, выплёвывая вместе со словами обращёнными к божеству самые скверные проклятия. Но это уже бесполезно, океан раскрыл свою жадную пасть и требует жертву. Когда последние неловкие слова слетели с губ, Трентону вдруг подумалось, что ощущение катастрофы и отчаянья которыми веяло от картины, невольно передаётся ему. Словно бы наяву ощутив холодные капли
— Сэр, у меня с собой все цифры по территории и армейском имуществе бывших в моей ответственности последние три месяца и я…
Но тут в разговор снова вмешался Рассел. С громким стуком поставив на низкий банкетный столик стакан с начавшими таять кубиками льда, чиновник заговорил. Голос его напоминал клокочущий паровой котёл того самого старого паровоза, с которым Трентон его сравнил минуту назад:
— Не нужно, полковник. Президент уже осведомлен, что вы сделали всё для обеспечения безопасности района «Нортвуд-2». И поверьте, вашей вины в том как всё сложилось нет… Вернее, доля её не так значительна, как может показаться со стороны. Вас и майора вызвали для другого.
Оруэлл быстро переместился к одному из книжных стеллажей. Президент видимо нажал какую-то кнопку, либо в стене был фотоэлемент. Стеллаж дрогнул, сдвигаясь влево, открывая вход в другое помещение. Сделав приглашающий жест, он проговорил хорошо поставленным баритоном:
— Мы все стали жертвами некомпетентности, полковник. Поэтому сейчас, важно пересмотреть наши взгляды на события в… На новых территориях.
Рассел и Брейтуэйт поспешили следом, так что Трентону пришлось слегка ускорить шаг, чтобы не отрываться от остальных. Сжимая в руках оказавшуюся бесполезной папку, он вскоре оказался в комнате напичканной электроникой. Одну из стен занимал огромный экран монитора, разделённого на несколько отдельных сегментов. Восемь офицеров связи в чине не ниже чем у него самого, работали за консолями расположенными перед экраном. За их креслами был расположен ещё один стол, по сути являющийся таким же как и на стене экраном. Возле него стояло ещё двое в штатском, под их руками всплывали и исчезали какие-то графики и фотоснимки. Заметив вошедших, люди в костюмах оторвались от слабо мерцавшей поверхности стола и скупыми, но почтительными кивками приветствовали президента и остальных. Оба незнакомца имели невыразительную внешность свойственную кадровым сотрудникам Лавки Чудес. Президент благосклонно ответил на приветствие, а затем пригласил обоих военных к столу.
— Это капитан Пирс и полковник Дайсон из центрального аппарата ЦРУ. Они возглавляют вновь созданную оперативную группу Джи Пять.
Подойдя к противоположному концу стола, Оруэлл встал таким образом, то тень скрыла его лицо вплоть до подбородка. Только глаза иногда поблёскивали в отражённом свете настольного планшета. Пыхтящий отдышкой госсекретарь напротив, опёрся о край планшета всем своим немалым весом и сказал:
— Пирс, это те военные, участия которых вы запросили в прошлый раз. Излагайте, время дорого.
Безликий шпион деловито кивнул и ещё раз кивнув Трентону и майору Брейтуэйту заговорил. Голос его оказался таким же безликим, но удивительно проникновенным, Трентон мог поклясться, что каждая цифра или имя намертво впечатывались в его память. Под руками ЦРУшника возникли снимки какой-то гавани, рядом появилась подробная карта и ещё несколько снимков с позавчерашней датой. Пирс укрупнил снимок гавани так, что Трентон сумел в подробностях разглядеть чёрные силуэты подводных крейсеров, русскими, судя по маркировке.
— Это русская морская база отдельной бригады ракетных крейсеров Северного флота в районе небольшого посёлка Рыбачий, на Камчатке [19] . У нас она проходит под кодовым названием — Осиное гнездо. В настоящее время там собраны все имеющиеся у русских подлодки проекта 949А [20] , вы знаете что это такое?
Трентон едва успел пожать плечами, морская тематика ему была совершено незнакома. Но тут вперёд выступил Брейтуэйт, лицо его помрачнело при виде фотографий.
— Я знаю что это, сэр. В этой базе стоят убийцы авианосцев, мы не сумели их потопить два месяца назад, русским удалось тогда вывести почти все корабли из бухты и спрятать. Японцы пытались высадить десант, операцию координировал коммандер Рейснер из военно-морской разведки.
— Да-да, у вас хорошая память, майор. Не напомните, чем всё окончилось?
Полковник с удивлением увидел, как даже в полумраке царившем вокруг, лицо диверсанта потемнело, а на скулах вспухли желваки. Чётко разделяя слова, он ответил: