Агрессия

Шалыгин Вячеслав Владимирович

Скаут первым поднял голову и осмотрелся. «Ад» выглядел убедительно. Спекшийся и растрескавшийся грунт, древесная зола и непонятные, тлеющие почти без дыма кочки, раскаленные острые камни и темный песок, местами оплавленный до стеклянных комочков - это была здешняя твердь. «Адский» небосвод просматривался плохо из-за плотной красновато-серой дымки, которую там и тут подпитывали едва заметные струйки дымов и неведомо каких испарений. Из-за этих же дымов, испарений и смога было очень трудно дышать.

Но самое удивительное творилось

с местной жидкой стихией - назвать ее водной не поворачивался язык. Жидкостями здесь притворялись всевозможные вещества, которым полагалось быть твердыми даже в адской жаре. Кроме лужиц расплавленного стекла, это были металлы. Причем разные, но непременно благородные или хотя бы дорогостоящие.

Лужа, рядом с которой завалились сталкеры, выглядела как смешанное с медью золото. Хотя, скорее всего, красноватый оттенок металлу придавал местный дневной свет, сочащийся сквозь фильтр багровой дымки. А вот золотистый цвет обеспечивало… само золото.

Скаут проворно встал на четвереньки, подполз к луже, на миг замер, а затем закашлялся и сел на колени, прикрывая нос и рот рукавом.

– Это… золото! Настоящее! Только не горячее!

– Но жидкое, как ртуть, - рядом уселся Муха.
– Помнишь, Колян рассказывал… про Урал. Зона… не помню номер.

– Значит, не вранье?
– Скаут утер пот со лба.
– Жара, как в сауне, даже ноздри обжигает. И кислорода маловато.

– Это верно, - Муха зачарованно смотрел на лужу золота.
– Сколько ж тут… литров… двести? А килограммов… тонны три? Или больше?

– Вы лучше… по сторонам… смотрите, - Ольга поднялась на ноги и окинула взглядом окрестности.
– Видели, в кого Пушкарев превратился?

– Скаут обернулся и кивнул:

– Я успел заметить.

– А я сразу все понял, - не отрывая взгляда от лужи, сказал Муха.
– Взгляд у него изменился. После отсидки в яме это уже не полковник был. Тварь скопировала Пушкарева.

– Раз она такая ловкая и талантливая, могла и сюда за нами прыгнуть.

– Ну да, скопировать кого-нибудь и прыгнуть вместо него.
– Скаут хмыкнул.
– Муха, ты не тварь?

– А в рог?
– скривился Муха.
– Могла и прыгнуть. Но пока ее нет поблизости, голову греть незачем. И без того напечет.

– Я вырубаюсь, - признался Скаут.
– Засыпаю, как рыба на берегу. Надо искать, где тут можно отдышаться. Ольга, ты не видишь?

– Кругом тот же пейзаж, - Ольга, похоже, чувствовала себя на этой огненной территории вполне комфортно.
– Угли, золотые лужи, горячие камни.

Красота.

– В топку такую красоту.
– Скаут попытался подняться, наступил на камень, нога у него соскользнула, и ботинок звучно шлепнул по краю золотой лужи.

Брызги разлетелись недалеко, но ботинок и правая штанина оказались заляпаны золотом основательно. Скаут в ужасе отпрыгнул и попытался вытереть налипшее золото о песок, словно это было собачье

дерьмо, а не благородный металл. Сразу сделать это не удалось, но чуть позже Скаут понял, что спешить некуда и успокоился. Жидкий металл вовсе не собирался прожигать обувь и одежду. Постепенно он просто стек на землю, не оставив на ткани никаких следов.

– Горячо, - Муха усмехнулся и медленно погрузил в лужу палец.
– Как чай, градусов шестьдесят. Терпимо. Даже приятно.

– Выражение «купаться в золоте» обретает здесь новый смысл, - заметила Ольга.

Муха вынул палец из лужи, поднял кверху и уставился на него, блаженно щурясь. Потом вытер густую жидкость о штаны и оглянулся, явно в поисках какой-нибудь тары. Даже останься после катастрофы на этой территории какие-нибудь емкости, их наверняка уже давно подобрали местные старатели, и Муха понимал это преотлично. Он удрученно вздохнул, потянулся за флягой, но передумал. В этом местечке вода наверняка была гораздо ценнее золота. А ведь еще год назад все было наоборот. Вокруг Кыштыма плескалось множество довольно крупных озер. Нормальных озер. С водой.

– Валим, пока не задохнулись, - вновь закашлявшись, сказал Скаут.
– Ольга, хоть где-то есть просвет?

– Не-а, - Ольга загадочно усмехнулась.

– Ну да, - пробурчал Скаут.
– Откуда в аду просветы?

– Верно. Я всегда знала, что рано или поздно попаду именно в ад, но никак не думала, что спущусь сюда живьем и ради Старого.

– Ничего, прорвемся, - прохрипел Муха.
– И не из таких ловушек выбирались. Сталкер он и в Африке сталкер.

– Ну да, - вновь буркнул Скаут.
– Афросталкер.

– Туда, - Ольга вдруг махнула рукой.
– Просвета нет, но дыма поменьше. Можете еще идти?

– Я… уже… не могу, - Скаут сел на колени.
– Это… угарный газ так действует, да?

– Это твой страх так действует, - Ольга помогла товарищу подняться.
– Идем. Не думай о плохом, дыши медленно. Мы выберемся.

– Может… опять по артефакту врежем, чтоб… помог выбраться?
– предложил Скаут и сквозь ткань дырявой куртки нащупал пакаль во внутреннем кармане.

– Чем врежем?
– спросил Муха.
– Машины нет, а пулей… ты опять будешь держать? А если промажем?

– И не факт, что переместимся куда-нибудь в более приятное местечко, - добавила Ольга.
– Допустим, в Заполярье. Думаешь, при минус сорока проживем дольше, чем при таком же плюсе?

– Хотя б не задохнемся.

– Не задохнемся. Замерзнем. В чем разница?

Скаут не ответил. Уже просто не мог. И идти он не мог, как ни старался. Да и Ольга, при всей уверенности в собственных силах и комфортном моральном состоянии, начинала спотыкаться. Муха шел ровно, но от его прыти не осталось и следа. Он снова погрузился в состояние «тормоза». Наверное, рефлекторно перешел в кислородо- и энергосберегающий режим.