Агрессор
Шрифт:
уламывать, чтобы согласилась сделать это у Бэкманов, а получилось, что я сама его принудила. То есть, мне так казалось.
Все было ложью. То, как он сблизился со мной на прошлой неделе,
как прикасался, как обнимал. Каждый раз, когда легко целовал меня в
шею или в волосы, думая, что я сплю.
Все. Хренова. Ложь.
Высморкавшись напоследок, снова тронулась с места. В мире был
лишь один человек, рядом с которым я хотела находиться в данный
момент.
смотреть в мою сторону с жалостью или стыдом.
Моя мама.
***
Узких дорог – скорее даже тропинок – кладбища Конкорд Хилл
хватало только на одну линию движения. К счастью, я оказалась тут в
полдень понедельника, так что вокруг было пустынно и тихо. Увидев
мамин памятник издалека, устало вздохнула с облегчением.
Поблизости никого, я побуду одна, по крайней мере, хоть ненадолго, чтобы отвлечься от окружающего мира, от случившегося утром.
Я вылезла из машины, надела флисовую толстовку, защищая себя от
октябрьской прохлады. Хотя ветерок ощущался приятно на лице,
которое до сих пор горело из-за слез. И без зеркала было понятно, что
оно покраснело, а глаза припухли.
Волочась по аккуратно подстриженному газону, я прошла всего
мимо нескольких могил, прежде чем добралась до маминой.
Блестящее черное мраморное надгробие украшали высеченные
вручную розы, обрамлявшие именную табличку. Мы с папой выбрали
его вместе, думая, что три розы будут символизировать нашу семью.
Даже восемь лет назад мне уже нравился черный цвет. Цветы также
напоминали мне о маме. Она любила привносить природу в дом.
Я прочитала надпись.
Лиллиан Джейн Брандт
1 февраля 1972 – 14 апреля 2005
Вчера ушло. Завтра еще не пришло. Мы имеем только сегодня.
Так давайте начнем.
Мать Тереза
Вчера ушло. Любимая цитата мамы. Она бы мне сказала, что ошибок
в течение жизни не избежать. Поэтому мне нужно сделать глубокий
вдох, расправить плечи и двигаться дальше.
Вчера длится вечно. Вспомнилась татуировка Джареда, но я
отбросила мысли о нем, словно горячие угли.
Не хотела думать о нем сейчас. А может, вообще никогда.
Я опустилась на влажную землю, встав на колени, и попыталась
вспомнить о маме
проводили время, начали всплывать в памяти, однако за прошедшие
годы они немного поблекли. От нее оставалось все меньше и меньше, и мне вновь захотелось плакать.
Ее волосы. Я сконцентрировалась на образе ее волос. Они были
светло-рыжие, волнистые. Глаза голубые, а на брови маленький шрам, оставшийся после падения на ледовом катке, когда она была
маленькой. Мама любила мороженое с шоколадом и арахисовым
маслом, и играть в теннис. Ее любимый фильм – "Тихий человек". А
еще она пекла самое вкусное печенье с конфетами Поцелуй Херши.
Я сдавленно всхлипнула, вспомнив это печенье. Аромат, стоявший в
нашей кухне во время выпекания сладостей накануне Рождества,
ударил по мне словно кувалдой. Внезапно стало нестерпимо больно. Я
обняла себя, согнулась, припав лбом к земле.
– Мама, – прошептала сквозь сдавленную от грусти гортань. – Я по
тебе скучаю.
Я упала на бок, позволив слезам отчаяния скатываться на траву.
Пролежала так долго, в тишине, пытаясь не думать о том, что со мной
сегодня случилось.
Но это было невозможно. Удар оказался слишком колоссальным.
Я ничего не значила для Джареда. В который раз он вышвырнул
меня, будто мусор, а все что сказал и сделал, чтобы меня завлечь, чтобы заставить его полюбить, было ложью.
Как мне теперь пережить жестокие насмешки изо дня в день? Как
ходить по школьным коридорам или смотреть отцу в глаза, когда все
увидят это видео?
– Видишь, Тэйт?
– Что?
– Воздушный шарик. – Джаред схватил меня за руку и потащил
через кладбище. Я старалась не думать о том, что находилось у
меня под ногами, пока мы шли, но мне все равно виделись
отвратительные зомби, вырывавшиеся из-под земли.
– Джаред, я не хочу сюда, – заныла я.
– Все будет хорошо. Ты в безопасности со мной. – Он улыбнулся, оглядывая равнину с надгробиями.
– Но… – Я посмотрела вокруг, боясь до ужаса.
– Я же держу тебя за руку. Чего еще ты от меня хочешь? Сменить
тебе подгузник? – ответил он язвительно, но я не восприняла это