Ах, эта волшебная ночь!
Шрифт:
– Ты решился, – смахнула Клементина слезу, – наконец-то ты решился! Я так рада, так рада!
– Решился, – подтвердил, очнувшись, Аполлинарий и принялся застегивать пуговицы. – Юля такая неземная, такая необыкновенная…
– Юля? Я думала, ты собираешься делать предложение Аделаиде!
– Ни в коем случае, – мотнул головой племянник, – она мне не нравится как женщина.
– И как миллионерша она тебе не нравится?!
– Деньги пасуют перед любовью.
– Что?! Ужас! Вот это семейка! Все мужчины отказались от миллионерши! Мне что, самой на ней жениться?!
Клементина грозно фыркнула и выскочила из комнаты племянника. Она остановилась возле лестницы и повернула обратно.
– Поговори с сыном! – и хлопнула дверью.
Аполлинарий, задумавшись, направился к Сереже. Сын лежал на кровати и смотрел в потолок. На столе возле окна сиротливо чернел компьютерный монитор. Аполлинарию стало неудобно делиться счастьем. Потому отец пообещал, что завтра непременно поговорит с Клементиной и потребует назад провода от системного блока. Сережа кисло улыбнулся. Аполлинарий пошел дальше и пообещал, что завтра они вернутся в городскую квартиру, где есть родной компьютер и никто не в праве прятать от него провода. В глазах сына загорелся огонек надежды. Только после этого Аполлинарий перешел к рассказу о своих отношениях с Юлей и желании возвести ее в ранг законной супруги. Сережа нахмурился, но продолжал слушать отца. А тот, забывшись, принялся описывать достоинства невесты, ее чуткий нрав, хороший характер и внешнюю привлекательность.
– А какая у нее нежная душа! – хватая сына за руку, продолжал Аполлинарий. – Я сразу почувствовал, что мы единое целое…
Первый раз в жизни Аполлинарий нашел благодарного слушателя, благо тот не перебивал, молчал (потому что не говорил из принципа). Разговор был совершенно антипедагогичным. Далекий от благоразумия отец так витал в облаках, что Сережа испугался за его психическое состояние. Но затем, вспомнив, что так же вел себя его друг Денька Корешков, влюбившийся в отличницу Ленку Протасову, решил быть снисходительным. Он встал, дружелюбно похлопал Аполлинария по плечу и показал большой палец.
– Это в смысле «будь спок»? – обеспокоенно заметил Аполлинарий.
Сережа кивнул.
– Спасибо, сын! – Аполлинарий кинулся обнимать его.
Клементина тем временем помогала одеться отцу. Она настолько тщательно выбирала ему рубашку и галстук, что старик забеспокоился.
– Что, дочка, – хмыкнул Бенедикт Аполлинарьевич, – я ваш последний шанс? Миллионерша всех отвергла?
– Папа, сегодня Рождество! Большой праздник.
– Меня всю жизнь учили чтить другие большие праздники: Первое мая, день международной солидарности трудящихся, Седьмое ноября, день победы революции, Новый год, еще куда ни шло…
– Папа, жизнь изменилась.
– А я остался прежним.
– Не капризничай, одеться нужно прилично.
– Прилично, прилично… Странно, что сегодня ты про меня не забыла. Наверняка возлагаешь надежды.
– И что с того? Чем черт не шутит? А вдруг, как говорит наш Евгений.
– Тебе бы, Клементина, о себе подумать. Осунулась в последнее время.
– Я худею, папа, сижу на особой диете.
– Не ври. Без мужа ты сидишь. Нехорошо это.
– Клементина! Клементина! – позвал из коридора Константин Бенедиктович. – Будь добра, открой дверь! Адочка уже приехала, а я еще не одет!
– Приехала! – восторженно вскрикнула Клементина и побежала открывать.
На пороге дома стоял мужчина. Его лицо заслонял большой букет розовых лилий, моментально окутавших Клементину своим одуряющим ароматом. Правую руку (а Клементина сразу обратила на это внимание) украшало обручальное кольцо. Простой, без современных наворотов, золотой ободок советского производства. Клементина смотрела на это кольцо, не отрываясь. Она его узнала и потеряла дар речи! Совсем как Сережа, только по другой причине. И тут эта причина заговорила.
– Не пустишь? – тоскливо поинтересовался Аркадий. – Я не вовремя?
– Это ты? – всхлипнула Клементина, вырывая у него из рук цветы. – Только ты мог купить мне лилии! Ты знаешь, как я их обожаю. Это ты, – произнесла она тише, увидев наконец-то лицо гостя.
– Я, – кивнул Седов, – пройти можно?
– Проходи.
Клементина посторонилась, но Аркадий Аркадьевич, вместо того чтобы пройти мимо, остановился, нагнулся и чмокнул ее в щеку.
– С Новым годом, – сказал он, поправляя запотевшие очки.
– С новым счастьем! – всхлипнула Клементина.
– К шуту гороховому это новое счастье, – махнул рукой Аркадий. По всей вероятности, намекал на свою захламленную холостяцкую квартиру.
– Неужели? А совсем недавно ты говорил…
– Давай не вспоминать сказанное сгоряча, – поморщился Седов, скидывая пальто. – Мы оба наговорили друг другу черт-те чего. Оставим все в прошлом году. Сегодня мы стали на год мудрее. Стали ведь?
– Стали, – подтвердила Клементина.
– Тогда я хочу поздравить тебя и с Рождеством!
Аркадий подошел к бывшей жене, решительно обнял ее и поцеловал в губы.
– Какой пассаж, – хмыкнул Константин Бенедиктович, прибежавший в коридор, застегивая на ходу манжеты. – Аркадий! Вот так сюрприз! Я бы сказал, настоящее рождественское чудо! Клементина, надеюсь, вы помирились? Впрочем, глупо спрашивать об очевидном. Ты знаешь, Аркадий, у нас не работает ни один телефон! Мы совершенно отрезаны от мира. Не знаю, как вызвать такси до мэрии, придется просить Аполлинария не пить, чтобы отвезти меня на архиважное мероприятие. Ты знаешь, что моя карьера движется в заданном направлении? Ага! Ты вовремя приехал. Сейчас я тебе все расскажу.
Константин подхватил упирающегося Аркадия под руку и повел в гостиную. Довольная и счастливая Клементина прикрыла распахнутую дверь и прислонила голову к косяку.
– Этого не может быть, – прошептала она, – он все-таки приехал. Ах, – спохватилась она, – я же в домашнем платье!
И резвой девочкой побежала наверх переодеваться и приводить себя в порядок.
На кухне в это время Евгений наспех зашивал вспоротые по второму разу стулья.
– Зараза, – бубнил он себе под нос, – обманула. А если бы все оказалось правдой?! – Парень почесал всклоченную голову. – Ну должен же быть где-то этот гарнитур! Нужно дочитать.