Ах, война, что ты сделала...
Шрифт:
Он дал команду своей охране возвращаться в часть и вошел в вагончик. Не хотелось верить, что все будет так, как сказал полковник. Хотелось верить, что среди этого женского бардака наконец-то появилась порядочная девушка. Ведь она сама говорила, что презирает любовь за деньги и тряпки.
На следующее утро я зашел к ней. Вера убирала посуду со стола, ее подруга еще спала. В комнате пахло водочным перегаром, потом человеческих тел. На шее у землячки красовался крестик на цепочке.
— С первым заработком тебя! — поздравил я ее и вышел. Больше она не встречалась на моем пути.
Как-то комбат, приехав из госпиталя,
— Вера очень просила тебя к ней заехать. Сказала, что ты ей очень срочно нужен.
И хотя у меня ничего личного с нею не было и она для меня была просто землячкой, я к ней не поехал, наверное, потому, что не мог простить ее предательство, продажность и ложь. Перед моими глазами стоял подаренный ей заместителем командира бригады золотой крестик, как символ состоявшейся бартерной, продажной сделки.
Одной из негласных традиций офицеров бригады была встреча самолета, прилетевшего из Союза. В свободное от службы время мы подъезжали к трапу прилетевшего борта. Казалось, что возле него даже как-то по-особенному дышится, ведь он прилетел с Родины. Расспрашивали экипаж о новостях в стране, иногда встречались знакомые офицеры из других гарнизонов.
— Товарищ майор, — обратилась к командиру батальона сошедшая с трапа молодая красивая женщина, одетая в дорогую дубленку. — Мне сказали, что прапорщик Долгалев служит в вашем батальоне, не подскажете, как мне его можно увидеть?
— Да, это мой подчиненный, но сейчас он находится в командировке в Союзе, — ответил комбат женщине.
— Как жаль! Самолет до утра никуда не полетит, а у меня в вашем гарнизоне никого знакомых нет. Мы с ним раньше в одной части служили. Что же мне теперь делать?
— Поедемте с нами. Мой батальон находится на охране аэродрома. Свободных палаток много. Найдем вам место. Не оставлять же друзей подчиненных в беде, — сказал комбат, и мы поехали в батальон.
Вечерело. Прилетевший из отпуска офицер батальона пришел в штабную палатку, выложил на стол угощение, выставил спиртное. Выпивали, вели разговоры. Вместе с нами была и прилетевшая самолетом гостья. Как-то необычно было видеть в палатке в мужской компании молодую красивую женщину. Нина была женой начальника военного оркестра одного из полков, расквартированных в Афганистане. Каким-то образом ей удалось попасть сюда вместе с мужем, она устроилась на службу, а сейчас возвращалась в свою часть из краткосрочного отпуска. Сидела за столом свободно, выпивала наравне со всеми. Было уже поздно. Офицеры стали расходиться. Остались только те, кто жил в этой палатке, и Нина. Она взглядом предложила мне выйти на улицу. Мы стояли у палатки, она закурила. Помолчали.
— Уже поздно. Надо бы ложиться отдыхать, только ни в какую другую палатку я отсюда не пойду. Тем более что у вас все равно одна кровать свободна, вот я ее и займу. А вообще, если ты не против, то я хочу лечь с тобой! Ты как смотришь на это предложение? — обратилась она ко мне.
Она обняла меня и припала к моим губам. Пахнуло сигаретным дымом, запахом дорогого парфюма, женщиной. По моему телу разлилась теплая волна возбуждения и желания. Однако ситуация была непростой, и с этим нужно было считаться, тем более в моем положении. Уклонившись от прямого ответа и ее ласк, я вернулся в палатку.
— Что нам делать в этой ситуации, я даже и не знаю, — удивленно и в то же время растерянно
Решили предложить ей свободную койку и постараться не связываться с ней. В палатке трое изголодавшихся без ласки мужчин и одна, жаждующая ее, молодая, любвеобильная, выпившая женщина. Ситуация очень неординарная и достаточно щекотливая. Офицеры тушевались, не зная, как вести себя. Сходили на улицу в надежде, что Нина в это время разденется и ляжет в кровать. Когда вернулись в палатку, увидели, что она по-прежнему сидит за столом и спать не собирается.
«Что же делать?» — мучительно думал каждый из нас. Инициативу в руки взяла она сама. Ничуть не смущаясь нас, а возможно, желая острых ощущений и готовя нас к это, му, она стала раздеваться. Ее красивое импортное белье, обнаженное молодое тело вводили нас в какой-то ступор. Мы стыдливо отводили в сторону глаза, делая вид, что не замечаем этого. Не вытерпел начальник штаба и погасил в палатке свет. Но женщина снова включила его. Кто-то зажмурил глаза, кто-то натянул на себя простыню.
— Ну что, я с тобой? — ничуть не стесняясь, спросила гостья и, откинув одеяло, легла рядом со мною.
— Нет, из уважения к комбату, сначала с ним.
Женщина юркнула под одеяло комбата. Минут пятнадцать оттуда слышались сдержанный шепот, скрип, пыхтение. Потом разочарованный смешок женщины и — как удар по щеке:
— С тобой все ясно!
Она встала и перешла к начальнику штаба, потом снова ко мне. Все повторялось, как на первой кровати. Она включила свет в палатке, не боясь, что ее могут увидеть через открытые окна, и удивленно спросила, обращаясь к нам:
— Вы что, все больные или я вам не нравлюсь?
— Иди сюда! — позвал комбат Нину.
Снова скрип, возня и разочарование. Потом вторая, третья койка, и снова тот же результат.
— Мужчины, я понимаю, что вы давно без женщин, отвыкли, но не до такой же степени. Скажите, как вас расшевелить? Я же согласна на все! Я желаю сделать вам праздник души и тела, только подскажите мне как? Я уже и сама хочу вас всех!
Она начала медленно танцевать. Полумрак делал ее танец загадочным и неповторимым. Это было красивее, чем в любом фильме. Она сжимала ладонями свои груди, гладила себя между ног, принимала различные возбуждающие позы, поочередно подходила к каждому из нас, гладила руками, целовала, делала все, на что только была способна, но вскоре поняла бесполезность своей затеи.
— Ну, если вы сами не хотите или не можете, найдите мне кого-нибудь другого, только настоящего мужика, не такого, как вы. Или у вас в батальоне их нет? — с издевкой обратилась она к комбату. Ее глаза возбужденно блестели, щеки разрумянились.
— Иди сюда, я тебя сейчас оприходую за милую душу! — Начальник штаба снова попытался удовлетворить женщину, а когда из этой затеи снова ничего не получилось, полез в тумбочку за пистолетом. Он достал его, передернул затвор. Я навалился на него, забирая готовое к применению оружие. Подошел комбат, еле-еле вдвоем мы справились с капитаном Дейкиным, успокоили его и убрали в сторону ствол.