Ахалъ-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева въ 1880-1881гг. съ приложеніем карты и плана

Щербак А. В.

Постъ казался боле оживленнымъ, чмъ первый, благодаря близкому сосдству съ Персіей [9] . Оттуда назжали различные мелочные торговцы. Близъ укрпленія, въ землянкахъ и подъ навсами, устроились маркитанты, торговавшіе водкой, табакомъ, сардинками и пр. Было даже устроено изъ брезента нчто въ род столовой, которую содержалъ какой-то армянинъ. Въ ней можно было получить шашлыкъ [10] . Въ самомъ укрпленіи, обнесенномъ довольно высокимъ валомъ, пестрли группы разбросанныхъ кибитокъ, въ постановк которыхъ далеко уже не было замтно той акуратности, какъ въ Караджибатыр. Видимо, все было сдлано на скорую руку. Да и самъ комендантъ поста, капитанъ Г., имлъ какой-то отороплый видъ. Не то онъ что-то забылъ и старается вспомнить, не то потерялъ какую-то нужную вещь.

9

Пограничной

линіей Персіи съ туркменскими землями былъ въ этомъ мст Атрекъ.

10

Кусочки баранины, жаренные на вертел.

— Много-ли у васъ больныхъ, капитанъ? спросилъ я, предъявляя ему свое открытое предписаніе.

— «Есть, какъ не быть», — отвчалъ Г., быстро пробгая глазами мою бумагу. — «Все цынга да животы, угодно посмотрть? Позвольте, ужъ лучше я выведу всю роту», — проговорилъ онъ скороговоркой и не дождавшись моего отвта, выбжалъ изъ кибитки. Медицинскаго околодка на посту не оказалось, благодаря отсутствію толковаго фельдшера и медикаментовъ. Больные, мене слабые, находилсь въ строю; т-же, которые съ трудомъ двигались, лежали въ общихъ кибиткахъ. Преобладающая болзнь — желудочно-кишечные катарры, а за ними цынга, развитая, впрочемъ, не въ сильной степени. Одною изъ главныхъ причинъ болзненности была, мутная, нездоровая вода Атрека, насыщенная всякими инфузоріями. Колодезная-же вода была очень солона.

Хотя въ Яглы-Олум, благодаря случаю, находился небольшой опрснитель на. паровомъ ватер, но воды изъ этого опрснителя добывалось немного: ея хватало лишь на привиллегированныхъ.

Чудесное появленіе пароваго ватера въ пустынныхъ степяхъ Закаспійскаго края, произошло, благодаря небольшой разсянности одного изъ рьяныхъ членовъ морского вдомства, который, прежде чмъ изслдовать глубину рки, настоялъ на изслдованіи теченія ея паровымъ катеромъ, вопреки совтамъ нкоторыхъ практическихъ людей, доказывавшихъ безполезность подобнаго предпріятія. Какъ бы то ни было, но катеръ пустили въ рчку; сначала онъ пошелъ, но очень скоро остановился. Пошли въ ходъ рычаги, запруды. Опять побрелъ и снова— «стопъ»! Этотъ «стопъ»! сталъ повторяться очень часто.

Тогда употребили въ дло нсколько сотъ солдатскихъ ногъ и рукъ, и злосчастный катеръ поволокли по сухому пути, пока не дотащили его до поста Яглы-Олума, гд и была назначена ему постоянная стоянка. Катеръ этотъ, вроятно, стоитъ и до сихъ поръ, напоминая печальнымъ видомъ своимъ порывы увлеченія неопытности.

Устройство ночлежно-питательнаго пункта и медицинскаго околодка поглотило не мало времени, да къ тому-же, мн хотлось дать обозу своему дневку, вслдствіи чего я ршился отправиться изъ Яглы-Олуыа только на другой день (20 с.). Часамъ къ 11 слдующаго дня, караванъ нашъ выстроился впереди поста въ длинную вереницу и двинулся впередъ съ авангарднымъ конвоемъ впереди, фланговыми разъздами по бокамъ и арьергардомъ позади. Предосторожности эти были приняты въ виду не совсмъ безопаснаго пути до третьяго поста Чатъ, отстоявшаго отъ Яглы-Олума на 48–50 в. Самымъ опаснымъ мстомъ для нападенія разбойничьихъ шаекъ считалась ночлежная стоянка на половин дороги, называемая Тэкенджикомъ, у Атрека.

Неглубокое русло рки въ этомъ мст и пологій берегъ представлялъ удобства для переправы тэкинскимъ тайкамъ и для набговъ на персидскую границу. Здсь они часто поджидали верблюжьи караваны и производили нападенія. Одно изъ такихъ нападеній совершено было ими наканун, причемъ они отбили нсколько верблюдовъ и ранили одного солдата.

Хотя до Тэкенджика считалось около 26-ти верстъ, но, благодаря значительному отдыху нашихъ лошадей и верблюдовъ, пространство это мы прошли довольно скоро и съ наступленіемъ вечера были уже на стоянк. Въ этотъ разъ на мою долю выпало мене хлопотъ по установк обоза, нежели въ предшествовавшія ночи. Кучера мои, наслышавшись, вроятно, о нападеніяхъ тэкинцевъ, вышли изъ своей обычной апатіи и сдлались весьма расторопны. Въ короткій промежутокъ времени лошади были напоены, имъ заложили овса и снова впрягли, на всякій случай, въ фургоны. Разставивъ по разнымъ концамъ нашего бивуака сторожевые посты, мы скоро вс расположились у ярко пылавшихъ костровъ изъ саксаула и принялись кто за вашу, кто за чай. Воды не жалли, ея было вдоволь хотя и плохой, но не все-же не соленой.

Шумный говоръ сталъ скоро смолкать. Кое-гд слышались тихіе разсказы о тэкиндж [11] ). Вотъ и они прекратились. Начали гаснуть и костры, постепенно замирая…

Бивуакъ засылалъ…

Среди ночи я былъ неожиданно разбуженъ ощущеніемъ горячаго дыханія на моемъ лиц. Мн показалось сначала, что кто-то силится стащить съ меня бурку. Проснувшись, я рефлективно схватился за револьверъ, который положилъ возл себя, и чуть не прострлилъ голову своей верховой. лошади, которая, отвязавшись, подошла ко мн й сначала принялась за бурку, искусавъ ея край, а потомъ начала обнюхивать мою бороду, подозрвая въ ней нчто съдобное. Этимъ эпизодомъ и ознаменовалась ночь,

прошедшая благополучно. Хотя мы и видли нсколько слабыхъ огоньковъ на противуположномъ берегу, но тэкинцы, по всей вроятности, высмотрвъ нашъ довольно сильный конвой, не рискнули напасть.

11

Солдаты называли иногда текинцевъ тэкинджей.

Едва только забрезжилось утро, какъ мы тронулись въ путь и прибыли на постъ Чатъ посл полудня.

ГЛАВА VI

Чатъ принадлежитъ къ числу самыхъ нездоровыхъ мстъ по Атрекской линіи.

Плохія гигіеническія условія поста во многомъ были созданы полнымъ отсутствіемъ санитарныхъ мръ на постовой стоянк въ предшествовавшую экспедицію и заключались, главнымъ образомъ, въ поверхностномъ зарытіи труповъ павшихъ верблюдовъ подл поста. Благодаря рыхлому, глинистому грунту и большимъ проваламъ въ почв, которые образовались во множеств, запахъ отъ разлагавшихся труповъ выходилъ изъ этихъ проваловъ, какъ изъ отдушинъ и чувствовался уже на значительномъ разстояніи отъ него. Постъ этотъ былъ бы давно упраздненъ, но занятіе его являлось необходимымъ въ силу стратегическихъ соображеній. Расположенный на небольшой возвышенности, одна сторона которой обрывалась въ глубокій оврагъ, съ протекавшимъ по дну его грязнымъ Сумбаромъ, Чатъ, боле или мене, командовалъ прилегавшею мстностью, по которой часто передвигались тэкинскія партіи. Рыхлое свойство земли и постоянное просачиваніе Сумбара длали стоянку на посту не всегда безопасною. Бывали случаи, когда проваливались въ землю верблюды съ вьюками и такъ глубоко, что ихъ не могли уже вытащить. Разсказывали про одного казака, который провалился вмст съ лошадью, сидя на ней верхомъ и спасся тмъ, что, очутившись въ глубокой пещер, нашелъ боковой выходъ, сообщавшійся съ оврагомъ, изъ котораго и вылзъ на свтъ божій.

Грязноватый медицинскій околодокъ, помщавшійся въ дырявой кибитк, былъ наполненъ больными, — преимущественно желудочно-кишечными катаррами; уходъ за которыми существовалъ весьма плохой.

Комендантъ поста, блдный молодой поручикъ, съ блуждающими глазами, котораго я мелькомъ видлъ въ Чигишляр и въ первую минуту принялъ за больнаго, отличался, какъ разсказывали про него, двумя склонностями: былъ неимоврно придирчивъ къ солдатамъ, — часто безъ всякой причины, и чувствовалъ страсть къ дисциплинарнымъ взысканіямъ… Одно изъ этихъ взысканій совпало съ моимъ прибытіемъ на постъ и заключалось въ строжайшемъ запрещеніи солдатамъ пть псни по вечерамъ. Поручикъ не прочь былъ и отъ кулачной расправы, къ которой онъ прибгалъ при всякомъ удобномъ случа. Длалъ ли онъ это ради скуки, шли же мозговая его дятельность была не совсмъ въ порядк — Богъ его вдаетъ! Коменданта этого впослдствіи смнили другимъ.

Въ Чат мн пришлось остаться до утра слдующаго дня и затмъ отправиться дале, на постъ Дузъ-Олумъ, въ 42 верстахъ отъ Чата, который имлъ значеніе передоваго пункта въ прошлую экспедицію; въ настоящее-же время служилъ отчасти среднимъ складочнымъ мстомъ продовольствія для Атрекской линіи. Дорога къ нему пролегаетъ въ холмистой мстности, пересченной кое-гд оврагами, но съ полнымъ отсутствіемъ всякой растительности, какъ и голая степь пройденнаго пути. Дузъ-олумскій постъ по величин принадлежитъ къ числу самыхъ большихъ постов на всей Атрекской коммуникаціонной линіи. Расположенный на высокомъ плоскогорьи, съ крутыми и глубокими оврагами по бокамъ, на дн которыхъ протекаютъ рчки: Сумбаръ и Чандырь, Дузъ-олумскій постъ, кром того, окруженъ съ трехъ сторонъ скалистыми обнаженными горами и лежитъ какъ бы въ котловин ихъ. Широкое и гладкое плато поста искусственно раздлено на три части. Въ самой задней, обнесенной рвомъ, помщаются склады хлба и овса; во второй части развернуто въ дивизіонныхъ шатрахъ отдленіе госпиталя, вторая половина котораго находится въ Бами. Здсь-же въ кибиткахъ устроены: медицинскій околодокъ, склады вещей Краснаго Креста и помщенія врачей. Наконецъ, въ третьей части, служащей непосредственнымъ продолженіемъ второй, въ кибиткахъ, палаткахъ и землянкахъ — расположены части войскъ. Постъ изобилуетъ маркитантами, торгующими живностью, водкой и ситцами. Они хотя и побаивались коменданта, въ то-же время и воинскаго начальника Дузъ-Олума, маіора Пагирева, постоянно желчнаго и недовольнаго, но, несмотря да страхъ, при удобномъ случа, всячески надували покупателей.

За исключеніемъ пополненія склада Краснаго Креста различными вещами, устроивать на этомъ посту что-либо мн не приходилось.

Благодаря стараніямъ завдывавшаго госпиталемъ, все здсь находилось, боле или Мене, въ исправности. Уходъ за больными лежалъ на сестр милосердія Стряковой, прибывшей съ Кавказа въ Закаспійскій край въ 1879 г., но принятой въ сестры милосердія Краснаго Креста только въ настоящую экспедицію.

Съ Дузъ-Олума до передоваго пункта оставалось уже мене половины пройденнаго пути. На этомъ пространств находилось три военныхъ поста, организованныхъ въ настоящую экспедицію. Переходъ въ 30 верстъ къ первому изъ нихъ, называемому Терсъ — Оканъ, я разсчитывалъ сдлать въ одинъ день, выхавъ рано утромъ.