Ахиллесова пята
Шрифт:
– Олег.
Дама, сделав еще шажок ему навстречу, протянула руку:
– Лидия.
– Очень приятно, – еще раз поклонился Иванов, пожимая миниатюрную ручку с тоненькими пальчиками и аккуратными небольшими ноготками. – Кстати, имя Лидия очень распространено в России.
– Да что вы говорите, в самом деле? – произнесла дама, но каким-то таким неопределенным тоном, что автор предшествующей фразы так и не смог понять, сообщил ли он ей нечто новое, или же, наоборот, давно и хорошо известную истину.
– По правде говоря, в последнее время, конечно, не так чтобы очень. В основном раньше, – поправился оперработник, опять же, сам толком не зная зачем, и тут же добавил: – Если я не ошибаюсь, это ведь какое-то восточное имя?
– Восточное.
– Того самого, кстати, чьим последним правителем был знаменитый Крез, имя которого стало синонимом обладателя несметных богатств, – подхватил ее супруг. – Хотя на самом деле это имя стоило бы запомнить и почаще вспоминать по другому, более поучительному поводу.
– По какому же? – повернулся к нему Иванов.
– Когда у Креза в гостях побывал знаменитый Солон, то лидийский царь, продемонстрировав великому афинскому законодателю все свое великолепие и роскошь, спросил, знает ли тот человека, счастливее его, Креза. На что Солон ответил примерно следующее: «Видя, какие бывают в жизни человека превратности судьбы, разумно ли гордиться счастьем и благоденствием данного дня и, может быть, даже данной минуты. Ведь к каждому незаметно подходит будущее, полное всяких случайностей, способное все переменить в его жизни». И вскоре Крез вспомнил эти слова. Когда его, по повелению персидского царя Кира, одержавшего над ним победу, уже возвели на костер, он в отчаянии трижды воскликнул: «О, Солон!» Ведь только в эту горестную для него минуту некогда очень счастливый Крез понял, как он был неправ, беззаботно живя настоящим и пренебрегая необходимостью заглянуть чуть вперед и попытаться предугадать, что ему несет будущее.
– Да, действительно, история очень поучительная, – после некоторой паузы произнес Иванов и через секунду, словно спохватившись, добавил: – Ну... я, пожалуй, пойду. И так мы, с моей знакомой, за сегодня, наверное, порядком вам надоели.
Олег ощущал острую потребность как можно быстрее покинуть эту каюту, чтобы спокойно и тщательно осмыслить все то, что он в ней за какие-то последние полчаса услышал и узнал, или по крайней мере перестать уже быть объектом каких-то завуалированных намеков, аллюзий и подсказок, истинный смысл которых он так и не сумел четко уловить, что его, к слову говоря, довольно сильно обескураживало и злило. Он перевел взгляд на сухонькую бабушку, с восточным именем, затем снова на ее коренастого супруга и продолжил, не давая им возможности произнести что-то в ответ и одновременно медленно, бочком, но настойчиво и неуклонно продвигаясь по направлению к выходу. – Госпожа Лидия... Господин Ван И... Большое вам спасибо за беседу, было очень интересно и... поучительно... И за подарок... Замечательная статуэтка... Этот Будда будет постоянно мне напоминать о необходимости... прежде, чем оценивать настоящее... по возможности заглядывать в будущее и... помнить о «дао»... чтобы идти в нужном направлении.
– В нужном, это куда? – тут же спросил господин Ван И.
Иванов на секунду замешкался, находясь уже практически на пороге помещения:
– Ну... это в зависимости от ситуации. В одних обстоятельствах приходится плыть по течению. В другой раз лучше повернуть против. Нет?
Старик пожал плечами:
– Возможно. Я же не знаю, какова ваша цель. Если вы хотите достичь берега, наверное целесообразней все-таки плыть поперек.
– Пожалуй, – после некоторого осмысления услышанных слов усмехнулся его гость, уже держась за ручку двери. – Я об этом как-то не подумал.
– Об этом, к сожалению, забывают очень многие. Но вы теперь об этом осведомлены, и у вас перед ними есть весомое преимущество.
– Это еще один неоценимый итог нашей встречи, – констатировал Иванов и широко улыбнулся: – До свидания, был очень рад познакомиться.
Через секунду, закрыв за собой дверь, он сделал глубокий выдох и быстро направился по направлению к лифтам.
– Ну, давай, за успех нашего безнадежного дела, – Артюхов поднял свой бокал, наполненный рубинового цвета жидкостью с кремовой пенной шапкой и, чокнувшись с протянутым ему навстречу таким же бокалом, в котором плескался тягучий черно-карамельный «Гиннесс», сделал основательный затяжной глоток. Поставив бокал назад, на желтый картонный кружок с изображенным на нем красным геральдическим львом, он сделал шумный выдох, посопел и, искоса взглянув на своего соседа по столику, небрежно протянул. – Ну так что, как... путешествие? Не зря все-таки было или...
– Не зря, – лаконично уверил его сосед, также опустив на стол свой бокал.
Антон немного помолчал и продолжил в прежней манере:
– А от меня толк какой-нибудь...
– Конечно. Ты еще спрашиваешь.
– Исчерпывающий ответ.
– Да ты другого от меня сейчас не жди.
– Военная тайна?
– Еще не знаю. Слишком много информации к размышлению за последние сутки. Надо переварить.
– Информация... после посещения подружки? С неофициальным визитом.
– Да нет. До той информации у меня еще даже руки не добрались. На встречи мне, понимаешь ли, сегодня тоже что-то слишком уж везло. Неожиданные, любопытные.
– Ну видишь, как. То пусто, то густо. Ну а как тактика-то твоя? Сработала все-таки? Правильно все рассчитал?
– Окончательное вскрытие покажет.
– Понятно. – Артюхов сделал еще один весомый глоток из своего бокала и, прищурившись, посмотрел на своего соседа по столику. – А ты, я смотрю, малый не промах. Я даже сначала не ожидал.
– В смысле? – недоуменно вскинул вверх брови сосед.
– Что, в смысле. Рыженькую-то нашу как в оборот взял. Тихой сапой. И вообще. Где ты так в картишки-то намастырился? Это вас что, в школе вашей всему этому учили?
– Да нет, это другие школы. Тоже, между прочим, благодаря пиву.
– Как это?
– Очень просто. Поехал я как-то раз на каникулах к бабке, в деревню, во Владимирскую губернию. Первый курс только закончил. Ну... зашел в пивнушку, повыпендриваться, как взрослый. Взял две кружки, встал за столик. Смотрю, подходит ко мне мужик, лет сорок, плюгавенький такой, а руки все в наколках – на пальцах перстни, ну и так далее. Подходит, значит, и ни слова не говоря, одну мою кружку хвать и как ни в чем не бывало всю ее высосал. Ну, я, конечно, юмора не понял, но виду не подал. Вторую свою кружку допил и говорю ему: «Ну что, может, еще по одной?» Он засмеялся, говорит: «Молодец, правильно реагируешь. Я сейчас на мели. Но за понимание с тобой расплачусь. Бери с собой два пузыря белой и приходи сегодня вечером ко мне. У меня дом на краю деревни, я один сейчас там кантуюсь. Приходи, не бойся, жизни научу, не пожалеешь». Немножко меня поломало идти к нему. Нужна мне больно была его наука. Но потом подумал: а вдруг за труса еще сочтет, и... купил водку, пришел. Так он мне всю ночь такие номера с картами выдавал, никакому Копперфильду не снились. Мужик, оказывается, все лагерные университеты прошел, четыре ходки за плечами. Одно обидно, развезло меня с непривычки от водки – почти без закуски пили, голова в тумане, так я изо всех его фокусов только тот, что вам показывал, и запомнил. А как бы это все пригодилось. И в работе, и вообще. Люди-то, они ведь на чудеса падкие.
– Это точно. А про уравнение тогда как? С рулеткой. Как его там, Шлезингера?
– Шредингера.
– Ну да. Так что? Все наплел?
– Ну почему наплел?! Квантовая механика вещь такая... В ней столько скрытых непознанных возможностей.
– Все ясно, – усмехнулся Артюхов. – Ну ты гусь. А я-то ведь тоже клюнул. Даже фамилию потом у Ленки переписал.
– У какой Ленки?
– У твоей, у какой. Как она, кстати, на ощупь? Такая же аппетитная, как на глаз?
Иванов вздохнул:
– История об этом предпочитает умолчать.