Ахиллесова пята
Шрифт:
– Даже так?
– Даже так.
– Ну и... что дальше?
– А дальше он взял и угадал мое имя. Один в один. Точь-в-точь.
– Да ты что?
– Представь себе. И знаешь как?
– Как?
– Слушай. Протягивает он мне коробочку. С карточками квадратными... ну я тебе уже говорила – на которых буковки всякие нарисованы.
– Китайские?
– Почему китайские? Наши. Латинский шрифт.
– А-а. И чего?
– И говорит: «Выберите из коробочки карточки с буквами, из которых состоит ваше имя. Вынимайте их в разной последовательности, и мне не
– Хм, – многозначительно протянул Иванов и, после паузы, посмотрел на свою собеседницу. – А ты не допускаешь, что он мог все это узнать заранее.
– Что именно?
– Ну... имя твое, фамилию.
– Это каким же, интересно, образом?
– Ну... боже мой... например, справившись в регистрационном бюро.
– Во-первых, когда бы он это успел. Мы с ним ни о чем не договаривались, я к нему сама навязалась, к тому же абсолютно для него неожиданно. Во-вторых, что бы он спросил? «Вы не подскажете, как зовут даму в персиковом пальто, с рыжими волосами?» – «А из какого, простите номера?»
– Из номера восемьдесят два ноль девять. Класс «Квинс грилл».
– А откуда ему это знать?
– Элементарно. Бабушка сказала. Ты же ее к себе заводила. Ягодами арманьячными потчевать. Ну вот. Она доложила дедушке. А дедушка снял трубочку и...
– Ну конечно, так ему там все сразу и сказали. Имя, гражданство, номер паспорта, да? Это конфиденциальная информация, мой дорогой, вмешательство в частную жизнь.
– А он что, про гражданство и номер тебе тоже доложил?
– Ну... про номер не доложил, а про гражданство угадал. Ну, что ты на это скажешь?
Иванов после некоторой паузы пожал плечами:
– Ты знаешь, я думаю, как репортеру, тебе должно быть прекрасно известно, что есть разные методы убеждения персонала.
– В смысле?
– В смысле, например, стимулирования его временной забывчивости. О том, что существует какая-то там конфиденциальность и прочие разные... условности.
– Ну... методы есть, я не спорю. Но я еще не знаю случая, чтобы они действовали анонимно, по телефону. Они работают обычно при очень тесном личном контакте. Не так?
– Ну... – протянул Иванов, покрутив запястьем в неопределенном жесте.
– Хорошо, – поспешила продолжить Мэтью, не дав ему возможности дополнить свое междометие каким-нибудь более содержательным буквосочетанием. – Допустим, ему удалось проявить чудеса расторопности и выведать в регистрационном бюро, не выходя при этом из своей каюты, мое имя и гражданство. Допустим. Но каким образом ему тогда удалось узнать другие вещи, которые персоналу судна известны быть никак не могли.
– Например?
– Например, то, что я родилась в Торонто. Что моя мать француженка. Что я последнее время жила и работала в Париже. Что я профессиональный фотограф и имею отношение к журналистике. Что у меня... впрочем это не важно, уже достаточно. Ну, что скажешь? Откуда он мог это-то узнать?
– И что, он действительно все это тебе сам сказал?
– Я тебе клянусь. Всем, чем угодно.
– По своей астролябии?
– Не только. Он мне еще и карты раскладывал. И блямбочку какую-то на ниточке крутил.
– Какую блямбочку?
– Да какая-то такая ерунда. Из меди или из латуни. Сверху такой как бы вроде цилиндрик, а потом на конус идет.
Иванов снова немного помолчал и, хмыкнув, почесал затылок:
– А он не мог тебя как-нибудь там... загипнотизировать. Чтобы ты сама ему все это рассказала, а потом забыла.
– Ну ты что, меня совсем за дуру, что ли, принимаешь. Я вообще ему пары слов даже не сказала. Сидела только, слушала. С ртом раскрытым. Но самое-то невероятное, просто поразительное, знаешь что.
– Что?
– То, что гексаграмма, которую мне вывел он, и та, которую для меня составили в Париже, в «Лун Ване», совпали один в один.
– Гексаграмма? А что сие означает?
Хелен посмотрела на своего собеседника так, словно он свалился с луны:
– А ты что, не знаешь основ «И-Цзин»?
– Стыдно признаться, но, ты знаешь, как-то...
– Ну... это тебе тогда бесполезно что-либо рассказывать.
– Да нет, это я только с виду такой. А на самом деле ничего, сообразительный. Если хорошо объясняют – схватываю на лету. Так что это за гексаграмма за такая?
– Что за гексаграмма. Да это чтобы все объяснить, до утра времени не хватит.
– А ты попримитивней. Как для олигофренов. В самом общем виде.
– Ну... если в самом общем... Короче говоря, ты знаешь, что такое «ян» и «инь»?
– Ну... да. Это знаю. «Ян» – это мужское начало, «инь» – женское. Это вот как раз как бы и есть два элемента «дао». Да? Две противоположности, взаимно дополняющие друг друга. Существующие, как сказали бы марксисты, в единстве и борьбе.
– Ну... в целом правильно. Только когда мы говорим про гадание по «И-Цзин», то оно нам в первую очередь подсказывает что?
– Что?
– То, как мы должны вести себя по отношению к будущему. И вот здесь «ян» уже означает, что человеку нужно действовать решительно, проявлять волю.
– То есть в соответствии с мужским началом?
– Ну да. А «инь» соответственно предполагает такую... пассивность. Необходимость приспосабливаться к новым обстоятельствам.
– Понятно. Ну а в чем суть-то гаданья?
– А суть гаданья в том, что «ян» и «инь» обозначаются соответствующими знаками. «Ян» – это одна сплошная длинная линия. «Инь» – линия прерывистая. Либо, иначе говоря, две маленькие короткие.