Ахматова, то есть Россия
Шрифт:
«Уже кленовые листы на пруд спадают лебединый…» – написала Ахматова в одном из стихотворений, и я действительно вижу, как красный лист опускается на спокойную поверхность царскосельского пруда. Конец лета. Это та пора, когда что – то еще продолжается, но уже известно, что неотвратимо должно закончиться. Это неуловимый запах исчезновения, который носится в воздухе, когда приходит конец жизни, эпохи, любви, времени года. Прохожу мимо сапфирового Екатерининского дворца с желтыми, неровно покрашенными колоннами. Кое – где отваливается штукатурка. Византийская пышность, советская безалаберность и классическая торжественность огромного парка. Озеро, павильоны, аллеи, мостики, скульптуры в романтических позах. Далее, уже за парком, сапфировая церковь и арка, соединяющая ее со зданием, которое предназначалось для царских детей, однако уже в начале XIX было перестроено и превращено в Лицей, в классах и коридорах которого ходил юный Пушкин. В такой обстановке Анна начала создавать собственную мифологию.
Она чувствовала себя младшим товарищем Пушкина
Когда в семнадцать лет в одном из петербургских журналов была опубликована подборка ее стихов, отец позвал ее к себе и потребовал, чтобы она публиковала свои стихи под псевдонимом. И так возникли эти, по словам Бродского, «пять открытых «А» (Анна Ахматова). Они завораживали, и она прочно утвердилась в начале русского поэтического алфавита. Пожалуй, это была ее первая удачная строка, отлитая акустически безупречно». С той поры Анна Горенко стала поэтессой Анной Ахматовой.
Сегодня восстановленный дворец и отреставрированный парк в Царском Селе не очень отличаются от тех, которые помнила Ахматова. Дворец, возведенный в начале XVIII века, представляет удивительное зрелище. К первоначальному строению очередные властители добавляли свои дополнения, чтобы дворец выглядел солидней, и сегодняшняя его длина превышает 350 метров. А началось с того, что в 1710 году царь Петр Великий подарил своей второй жене Екатерине I небольшое имение, лежащее в 24 км к югу от Петербурга. Когда дочь Екатерины Елизавета взошла в 1741 году на трон, величина дома «о шестнадцати покоях» ее вовсе не устроила. В связи с этим первоначальное строение было расширено, к нему добавились боковые крылья и галереи. Возникло странное неоднородное архитектурное сооружение. На помощь был призван итальянец Франческо Бартоломео Растрелли, который подверг здание полной реконструкции, придав ему современный вид. В Царском Селе сейчас стоит памятник зодчему Растрелли, который сберег красоту царской загородной резиденции. Ниже восточного фасада Дворца простирается Старый парк. Идя по нему, можно дойти до Большого пруда с павильоном «Грот», позднее переименованным в «Утреннюю залу», к Агатовому павильону, Галерее Камерона, а с берега увидеть стоящую посреди пруда Чесменскую колонну, сооруженную в память о победоносном сражении российского флота с турецкой эскадрой.
Нет только черных австралийских лебедей, упоминаемых Ахматовой.
Однако, прослеживая царскосельские мотивы в творчестве Ахматовой, можно догадаться, что важнейшими для нее оказались две статуи, по сей день стоящие в парке. Первая из них – это памятник Пушкину,отлитый по модели Ричарда Баха в 1900 году. На бронзовой скамейке сидит юноша, вслушивающийся в шум деревьев, а, возможно, в звуки своих стихов, как и сидел много лет назад. На нем расстегнутый лицейский мундир. Рядом на скамейке – лицейский головной убор. Когда в 1941 году немцы подошли к Ленинграду и заняли Царское Село, жители поспешно сняли памятник с пьедестала и закопали где –то в парке. Многие знали, где он был закопан, но немцы ничего не смогли узнать. Когда закончилась война, статую немедленно откопали. На пьедестале вновь установлена скамейка, на ней сидит бронзовый юноша, рядом с ним лежит бронзовая треуголка. Памятник по сей день стоит в парке рядом со зданием Лицея.
Поэт в своем зрелом творчестве не раз возвращался к пейзажам и настроениям Царского Села. В 1831 году он проводил здесь с женой свое первое счастливое лето после женитьбы. Ахматова занималась жизнью и творчеством Пушкина много лет, посвятив ему ряд эссе, историко –литературных работ. Она посвятила ему много стихов, но самым волнующим, пожалуй, является то, где она описывает поэта, будто бы минуту назад вставшего со своей «памятной» скамейки:
Смуглый отрок бродил по аллеям,У озерных грустил берегов,И столетие мы лелеемЕле слышный шелест шагов.Иглы сосен густо и колкоУстилают низкие пни…Здесь лежала его треуголкаИ растрепанный том Парни.Следующий царскосельский памятник, неоднократно воспетый в поэзии, это бронзовая скульптура девушки с разбитым кувшином. Она была создана скульптором Павлом Соколовым в 1816 году в литейной мастерской Императорской Академии художеств в Санкт – Петербурге..
Александр Пушкин посвятил этому памятнику следующую строфу:
Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.Дева печально сидит, праздный держа черепок.Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.Почти сто лет спустя Ахматова ответила Пушкину стихотворением «Царскосельская статуя»:
Я чувствовала смутный страхПред этой девушкой воспетой.Играли на ее плечахЛучи скудеющего света.И как могла я ей проститьВосторг твоей хвалы влюбленной…Смотри, ей весело грустить,Такой нарядно обнаженной.Именно по поводу этого стихотворения Ярослав Ивашкевич высказал предположение, что Ахматова «в бронзовой девушке увидела соперницу, женщину, которую обессмертил Пушкин». Однако девушка с разбитым кувшином была для Ахматовой скорее сестрой по несчастью, нежели соперницей. В момент создания стихотворения Ахматова тоже уже «воспевалась в песнях» самых выдающихся поэтов своей эпохи: Мандельштама, Блока, Пастернака и Цветаевой. А статуя должна была вскоре стать метафорой ее судьбы. В течение многих последующих лет ей тоже придется держать в руках разбитый кувшин: ушедшую любовь, тоску по расстрелянному мужу, страх о судьбе арестованного и пребывающего в советских лагерях сына, и в конце – печаль по друзьям: убитым, умершим, сосланным или изгнанным.
Ожерелья должны быть дикарскими
Ожерелья должны быть дикарскими.
Когда родители Анны Горенко развелись, мать вместе с детьми уехала на юг, в Евпаторию. Будущая поэтесса проходила дома программу предпоследнего класса гимназии, писала множество стихов и тосковала по Царскому Селу. В отрезанную от мира Евпаторию доходили лишь отзвуки революции 1905 года, однако Ахматова в будущем всегда будет называть этот год переломным, годом своего пробуждения. В ее стихах часто появляется Цусима, где потерпел катастрофу российский флот, уничтоженный японцами, а также эхо событий девятого января 1905 года. В этот день, названный позднее «кровавым воскресеньем», 150 тысяч невооруженных рабочих под предводительством попа Гапона шли маршем к Зимнему дворцу, неся кресты, иконы и распевая гимны, чтобы передать царю петицию о необходимости улучшения положения рабочих. По мирной демонстрации был открыт ружейный огонь, было множество раненых и до тысячи убитых. При известии о побоище начались бунты по всей стране, которые жестоко подавлялись. Революция 1905 года была началом кризиса, распространившегося от Урала до Черного моря. В семье Горенко тоже произошел кризис, но только частный. Вследствие конфликта со своим работодателем Великим князем Александром Михайловичем отец Анны лишился места. Одновременно он расстался с женой и сошелся с другой женщиной. 15 июля умерла сестра будущей поэтессы Инна, страдавшая от туберкулеза. Весной 1905 года шестнадцатилетняя Аня Горенко влюбилась в старшего на десять лет Владимира Голенищева – Кутузова, студента Петербургского университета, происходящего из семьи победителя Наполеона. В письмах Анны к мужу своей сестры Инны, с которым она дружила, содержится множество признаний, касающихся этой любви, а также печали и даже депрессии, возникшей из – за разрыва с оставившим ее Голенищевым.
Во время всех этих переживаний к ней регулярно приходили письма от Коли Гумилева, а после окончания Фундуклеевской гимназии в Киеве в 1907 году и ее поступления на юридический факультет Высших женских курсов Коля сделался частым гостем в ее семье. Молодой поэт издавал в Париже литературно – художественный журнал «Сириус». Этот журнал оказался эфемерным и после издания трех первых номеров перестал выходить. Тем не менее, Николай Гумилев успел поместить во втором номере стихотворение, написанное восемнадцатилетней поэтессой Анной Ахматовой:
На руке его много блестящих колец —Покоренных им девичьих нежных сердец.Этот номер журнала «Сириус» наверняка разделил судьбу других журналов с ее стихами, которые молодая поэтесса прятала под подушки дивана, «чтобы не расстраиваться». Однако, как содержание этого стихотворения, так и появляющиеся в нем мотивы месяца и таинственного кольца являются уже выражением ее поэтического кредо.
В 1907 году Анна Горенко окончила киевскую гимназию. Лето она провела с матерью в Киеве. Николай Гумилев продолжал объясняться в любви, а Анна ему отказывала. В августе того же года Гумилев начал учебу на юридическом факультете Петербургского университета. Когда через несколько месяцев Анна его сноваотвергла, он поехал в Париж, где вполне серьезно пытался покончить с собой. Он был впечатлительным, неуверенным в себе, склонным к крайностям, но отважным, и даже был награжден двумя Георгиевскими крестами за мужество во время Первой мировой войны. После очередной попытки самоубийства он был найден без сознания в Булонском лесу. Четыре месяца спустя он вернулся в Севастополь и снова объяснился с Анной, чтобы еще раз получить отказ. В сентябре и октябре 1908 года Гумилев путешествовал по Абиссинии. Из своих путешествий он привозил Анне африканские ожерелья и стихи. В это время он уже был автором двух томиков стихов: «Путь конквистадоров» и «Романтические цветы». Последний томик, опубликованный в начале 1908 года, был посвящен Анне Андреевне Горенко. Среди прочих там было красивое и грустное стихотворение «Жираф».