Аистова башня
Шрифт:
– Тут Сашшша… Шшшто вам надо на моем болоте, зззвери?
Все повернулись на голос. Из трухлявого пня, высившегося прямо посреди тропы, из самой чёрной дыры под его корнями на путников смотрели жуткие жёлтые глаза.
– Ты кто? – с дрожью в голосе проговорил Цезарь.
– Сссказала жжже, Сашшша Гадюшшшина. Хозззяйка Топкого Мессста. – Из-под корней показалась большая и плоская чешуйчатая голова старой змеи. – Шшшли бы вввы назззад, зззвери.
– Мы бы с радостью, – просительным тоном заговорила зайчиха, – но в лесу охотники, и домой мы попасть не можем. Нам бы только пробраться в Буреломы, а? Пропусти нас, пожалуйста.
– Хорошшшо, зззвери, – сказала гадюка. Теперь она полностью выползла на свет и, изогнувшись зловещими кольцами, улеглась на пне. – Отдайте мне зззайчонка и идите. Нужжжна дань.
– Ах ты, старая потрёпанная верёвка! – презрительно гавкнул старый волк. – Дань тебе нужна? Ты на меня посмотри. Я, Рык Хрустович Волков, не тронул косых, потому что нам всем грозит опасность. А ты сейчас прямо в меня своим ядовитым словом плюнула. Ползла бы подобру-поздорову, пока из тебя люди ремень не сделали.
– Шшш… – недовольно прошипела Саша.
– И не шипи, гадюка, – перебил змею Рык Хрустович, показав хищный оскал. – Дай дорогу. Это я пока по-доброму прошу.
Но Саша, похоже, никуда отползать с дороги не собиралась. Наоборот, теперь из-под всех соседних пней показались такие же плоские головы. Только поменьше размерами. Гадюшины, услышав недовольное шипение матушки, начали окружать зверей.
И неизвестно, чем бы всё закончилось, если б не старый волк. Его реакция оказалась молниеносной. Рык, оттолкнувшись от кочки, взвился в воздух и раньше, чем приземлился на все четыре лапы, ухватил мощными зубами старую гадину за голову. Та даже рта раскрыть не успела. Над болотом раздался глухой треск, и обмякший шланг – всё, что осталось от злобной Саши – со звонким шлепком бухнулся в холодную воду.
– Бегом за мной! – скомандовал волк. – Быстро! Пока они в себя не пришли. Не жди погони!
Рык первым рванул по тропинке, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. Жора, вцепившись зубками в дедов хвост, болтался сзади мохнатым клубком. Зайцы тоже не заставили себя упрашивать. Все неслись, как угорелые. Только ветер в ушах свистел.
Гадюшины, как и предсказал волк, в погоню не бросились. Обомлели от наглости зверей. А потом стало поздно. Змеи лишь злобно шипели вслед, проклиная убийц. Вот только волки и зайцы, удалившись от логова гадюк на приличное расстояние, их уже не слышали.
Хорошо, что бежать до твёрдой земли пришлось не слишком долго. Но и так без приключений не обошлось. Цезарь, за плечами которого болтался тяжёлый рюкзак с Руськой, немного отстал от волков и жены. Последний прыжок заяц не рассчитал. Вместо того, чтобы перескочить на берег в два приёма, он решил перемахнуть через одну кочку. И не долетел. Шлёпнулся аккурат в жидкую грязь. Попытавшись быстро выкарабкаться, Цезарь понял, что попал в беду. Лапы его мгновенно увязли в топкой жиже, и освободиться самостоятельно не было никакой надежды.
– Помогите! – из последних сил прохрипел несчастный заяц.
Жора дотянулся до Цезаря и ухватился зубами за краешек рюкзака, из которого испуганно моргал глазёнками зайчонок. Волчонок с силой дёрнул, но лямки не выдержали. И дети кубарем откатились к дереву. Лопоухов-старший остался в болоте. Теперь над топью торчала только его голова.
– Не шевелись, косой! – крикнул Рык.
Он перепрыгнул обратно на ближнюю кочку – оттуда было легче дотянуться до попавшего в западню косого. Волк крепко, но осторожно ухватил зубами заячьи уши и медленно потянул Цезаря наружу. Что-то тихо хлюпнуло, потом громко булькнуло, чавкнуло, и наконец в зубах старика оказался весь заяц. Мокрый и грязный, он болтался в воздухе и дрожал от холода и страха так, что озноб невольно передался спасителю.
Перебравшись на берег, Рык Хрустович кинул несчастного Лопоухова на кучу сухих листьев. А потом улыбнулся.
– Ну ты и каскадёр, косоглазый! – гавкнул он. – Ты ж с ребёнком! Разве так можно? Сожрать бы тебя, чтоб наука была. Да уж больно неаппетитно ты выглядишь.
– Спасибо, Рык, – сказал заяц. А потом вздохнул и опустил глаза. – Думал, что допрыгну.
– Глухарь думал, да к нам попал, – огрызнулся старый волк. Но без ярости. – Помыться б тебе, отец семейства, да вода уж больно холодна. Вот что с тобой делать?
– Ничего, – сказала не слишком весело Зоя, – грязь подсохнет, да сама и отвалится.
Жора с Руськой засмеялись. Рык Хрустович тоже улыбнулся.
– Ну, коль так, пошли, – сказал волк и осмотрелся. – Вон уж и Буреломы показались.
Впереди виднелись жуткие кучи из стволов поваленных деревьев. Обгорелых, сгнивших, засохших. Всяких. Мёртвых. Вперемешку с торчащим отовсюду хворостом. Этих навалов было так много, и громоздились они так плотно, что даже видавший виды волк присвистнул:
– А я-то полагал, что всё это сказки напуганных мышей.
– Каких мышей? – не понял пришедший в себя Цезарь.
– Как-нибудь потом расскажу. Сейчас не время, – негромко сказал Рык и направился к валежнику. – Не забыли, нам ещё с лисицами договариваться? Эх, зайцы… И отчего я только вам помогаю? Воронам на смех, коль узнают…
Лискины из Буреломов
– Гафф! Кого это в наши Буреломы занесло?
Навстречу путникам, грациозно выгнув спину, из-под толстого бревна вылезла пушистая рыжая лисица с элегантным белым воротничком.
– Ба! Да это сам Рык Хрустыч Волков в сопровождении милого внука пожаловали. Как дела, детка?
– Всё в порядке, тётка Лизавета, – тявкнул волчонок.
– Впервые вижу, чтобы обед к нам на своих лапах пришёл. Вы, господин Волков, похоже, овладели приёмами высшего охотничьего искусства. Поздравляю!
– А вы, госпожа Лискина, слишком много треплете языком, – грубо ответил старый волк. – Зайцы со мною. И, прошу заметить, на обед они к вам сегодня не попадут.
– На что поспорим, серый? – хитро улыбнулась Лискина и, отвернувшись в сторону валежника, позвала: – Люсенька! Где ты, лапочка моя? К нам, между прочим, гости пожаловали.