Шрифт:
Севе,
любимому сыну и лучшему другу
Предыстория. Как я познакомился с зайцем Цезарем
Произошла эта удивительная история в лесу недалеко от города. То есть, там она началась, а закончилась… Да что ты будешь делать, совсем заговорился! Она – история – ещё и не закончилась. Скорее всего.
В общем, родилась наша история в лесу, а потом встала на ножки и убежала в небольшой городок, расположенный неподалёку. Хотя… Кто его знает? Может, городок уже вырос? А возможно и нет никакого города недалече от того самого леса. Или, наоборот, нет леса поблизости от этого города. Или вообще вся история – обычная выдумка. От первого слова и до последнего…
Вот только в то, что она просто сказка, не очень верится. Потому как мне поведал историю один очень серьёзный и честный заяц. С ним мы познакомились прошлым летом на озере.
Дело было следующим образом.
Сева – так зовут моего сына – как обычно плескался в воде и не обращал на окрики ровным счётом никакого внимания. Зато услышав шум, из леса на берег вышел как раз тот самый заяц. Он не спеша приблизился ко мне и совершенно спокойно уселся рядышком на бревно. Я повернул голову и с интересом оглядел столь необычного соседа. Заяц же, ничуть не смущаясь, кивнул головой, протянул мне лапу и отчётливо произнёс всего одно слово:
– Цезарь.
Или не произнёс? Может, мне послышалось?
– Что? – на всякий случай спросил я.
Ну, чтобы развеять наваждение. Согласитесь, не каждый день с вами говорят животные. Вот и мне показалось, что мне померещилось. С детства думал, что звери по-человечески говорить не умеют.
– Цезарь, – повторил храбрый заяц. Ошибки быть не могло, он мне представлялся: – Меня так зовут. Не самое обычное имя для здешних широт, не правда ли? Зато фамилия простая. Лопоухов.
– Очень приятно, – ответил я, – Алексей.
– А вот интересно, Алексей, – сказал Цезарь, – почему вы меня не испугались?
– Отчего ж я вас должен бояться? – изумился я. – Вы ж не крокодил. Или не волк какой-нибудь, а… как бы это сказать-то? Типичный заяц. Простите, если обидел.
– Да что вы, – подумав, согласился он. – Какие могут быть обиды? Вот именно, что я – совершенно типичный заяц. Кстати, о волках! Коль вам любопытно, Алексей, могу рассказать историю о том, как мы, зайцы, с ними подружились. С волками. Тоже с типичными, как вы говорите. С обыкновенными – серыми и зубастыми.
Сказав это, Цезарь Лопоухов задумчиво посмотрел куда-то вдаль. Видать, вспомнил о чём-то очень-очень волнующем и захватывающем. И я просто не смог отказаться от такого заманчивого предложения.
– Мне очень любопытно, – ответил я. – Расскажите! А я вас от всей души угощу. У меня как раз с собой кочан капусты есть. Так, на непредвиденный случай.
– Какой-такой непредвиденный случай? – теперь пришло время удивляться Цезарю. – Странный вы человек, Алексей. Другие люди на непредвиденные случаи дубинки носят. Или толстые кошельки. А вы – капусту. Лично я, если вам интересно, морковь предпочитаю. С капустой – это к жене. Зоя на ней просто помешана… Так вы слушаете?
– Да, – кивнул я, – слушаю вас очень внимательно.
– Что ж, тогда начинаю рассказывать. Итак…
Лопоуховы с Круглой поляны
На самой красивой в нашем лесу поляне – на Круглой, в двухкомнатной норе с пристройками жила-поживала семья Лопоуховых. Папа Цезарь, мама Зоя и их сын Руська.
Лопоухов-папа летом обычно занимал кородёрством – обдирал с деревьев кору и лыко. Потом уносил добычу в кладовку и складывал стопочками. Чтобы долгими зимними вечерами было чем заняться. Надо сказать, Цезарь считался в лесу признанным авторитетом по части изготовления разнообразных игрушек, которые пользовались огромным успехом и у маленьких зверушек, и у птиц, и у ящериц. И даже у лисиц с волками. В умелых лапах искусного мастера полоски лыка превращались в замечательных плетёных куколок, а из сосновой коры острые заячьи зубы с легкостью вырезали чудесные кораблики и домики.
Лопоухова-мама натурой была более приземлённой. Она выращивала капусту. «Чем больше у зайца капусты, тем счастливее заячья жизнь, – частенько говорила она мужу с укоризной в голосе. – Ты бы свои игрушки не раздаривал, а на еду менял. А то прибыли от твоего ремесла никакой. Одно удовольствие». Но сам Цезарь капусту мерилом счастья не считал. Потому что с раннего детства предпочитал морковку, которую ночами добывал на ближайшем поле.
Кстати, Лопоухов-сын был характером больше в отца, чем в мать. Мог часами сидеть в мастерской и наблюдать, как папа мастерит удивительные игрушки из совершенно обыкновенной коры. Руське нравилось, когда на полочке рядом с окошком появлялся новый зайчонок, волчонок, совёнок или лягушонок. И он немедленно называл его каким-нибудь весёлым именем. Ведь никто, даже деревянный солдатик не сможет жить нормальной жизнью, пока его никак не зовут. Правда?
Но вернёмся к нашей истории…
* * *
Приближалась зима. Осень шуршала почти совсем уже голыми ветками и опавшими с них листьями, а Руська каждое утро провожал взглядом стройные косяки уток и журавлей, отправляющиеся в тёплые южные страны. Мама пересчитывала в погребе запасённую капусту, а папа начал задумывать новую коллекцию игрушек. И всё бы было по-прежнему хорошо, если бы в лесу не появились охотники…
Однажды ранним утром, когда все приличные зайцы ещё спят, по лесу волной прокатилась тревожная весть.
– Спасайтесь, кто может! Кто может – спасайтесь! – кричали со всех сторон перепуганные синицы.
– Что случилось, желтопузые? – зевнув, спросил Цезарь.
Разбуженный писком, он вышел из норы, но, похоже, до конца ещё не проснулся.
– Лопоуховы, бегите! – крикнула запыхавшаяся от быстрого полёта Симка. Та самая птаха, деткам которой Цезарь в прошлом году смастерил чудесный домик. – Скорее! Там охотники с ружьями!
– У нас нора глубокая, – спокойно сказала вышедшая вслед за мужем Зоя. – Нам их ружья не страшны.
– Никанор тоже так считал, – неодобрительно покачав головкой, пискнула Симка.
– И что? – зайчиха протёрла глаза.
– А то, что он теперь на поясе у охотника болтается. Человек… его… собакой!
Никанором звали весьма самоуверенного зайца, жившего на соседней поляне и разбившего там такой капустный огород, что Лопоухова кусала от зависти локти. Старый заяц, посмеиваясь, говорил, что имея столько запасов, сколько есть у него, можно жить вечно…
А теперь на поясе висит. И никакая капуста его не спасла.