Академик
Шрифт:
– Может и я, – набравшись смелости, ответил Гоша. – За мной могли следить без моего ведома. Я только недавно вышел из тюряги. Неделю сидел под Аппаратом по довольно странному делу о падающих метеоритах. Слыхал о таких?
– Краем. А ты там каким местом оказался?
– Потные взяли непосредственно в районе падения. Как там оказался, не помню... не знаю.
Что ж, он и в самом деле не знал, как там оказался. И главное – почему. Вопрос этот до сих пор не стал сколько-нибудь ясен...
– Хм... – нахмурился старик. – Значит, чем-то ты спецакам насолил. В любом случае, тогда на тебе меньше вины, чем на
Гоша кивнул и лег обратно на шконку. Ха-ха, цени, – усмехнулся он мысленно. – Интересно, как мне это поможет здесь? Вот предложил бы вытащить меня отсюда – другое дело...
– Я считаю, – неожиданно продолжил старик, имевший привычку резко обрывать беседу, как, впрочем, и начинать заново, – раз уж ты здесь оказался, то очень маловероятно, что ты стукач. Парень ты, как я погляжу, неплохой, хоть и тупишь иногда немерено... Поэтому тебе стоит знать кое-что, сынок.
– Спасибо за доверие, Се-пай. И что мне стоит знать? – спросил Гоша, снова приподнимаясь на локте. Не старик, а прямо кладезь откровений какой-то, – подумал он, нова усмехаясь про себя. – Любит иногда поболтать. Однако рассказы его весьма полезны, как ни крути...
– Наверняка тебя захотят слить по-быстрому на Турнире. Прием известный – у нас таких как ты называют «списки».
– Почему «списки»? – спросил Гоша, устраиваясь поудобнее, чтобы внимательно слушать Се-пая.
– Значит списанные в расход. Типа все у них по чесноку. Кормчий наверняка уже сообщил тебе эту радостную новость...
Гоша посерьезнел и согласно кивнул. Да уж, – подумал он, – жиртрест был просто в ударе. Разве что не танцевал, рассказывая Гоше про его «светлое» будущее.
– Ну вот. Но ты не знаешь всей правды. Так что если все же решишь, что время подыхать еще не пришло и внезапно положишь кандидата, выставленного против тебя...
Старик вдруг покосился в сторону решетки и слегка наклонился вперед.
– То ты должен знать, что против тебя непременно выставят и самых крутых смертников Ле-она. Как только ты заявишь о своем праве – обязательно выставят. А смертники Ле-она – не простые смертники, – произнес он тихо. – Очень непростые.
– Это как? – опять удивился Гоша.
– А вот так. Это особые бойцы клана Элитников. Они работают под прикрытием «самых опасных смертников». Никто не знает о них всего, кроме Кэпта Элитной Стражи и самого Ле-она.
– Ле-она? А кто это?
– Сам Верховный, разумеется. Почти никто не знает того, что я тебе сейчас рассказываю. А кто знает – помалкивает, потому что трепаться себе дороже выйдет.
– А ты сам не боишься?
– Мне бояться нечего. Я свое отжил. И умею держать ежа на привязи. Но тебе расскажу все, что знаю.
Ага, – с едва заметной усмешкой на лице подумал Гоша, хотя ему было совсем не до смеха. – Именно поэтому говоришь почти шепотом. Черт, ситуация чем дальше, тем дерьмовей...
– Так что там со смертниками?
– А то. Там за что ни возьмись, все «особое», «лучшее», «элитное», «тайное». Говорят, у них даже свой особый, тьфу на это слово, стиль та-и-до разработан. Тайные приемы и все такое. Бойцы в камерах не сидят, как ты понимаешь – часами тренируются в специально отведенных и оборудованных залах под Ареной. Это мы тут в казематах кости в сырости вымачиваем... Да, о бойцах... Сплошь рослые, мускулистые, быстрые. И самое главное – без капли чести и уважения. У нас, воров, не так. Мы хоть и воры, но что такое честь в церемониальном бое, нас учить не нужно. А эти... И добить запросто могут, и покалечить... Имей это ввиду и будь предельно на стреме. Всекаешь? – вдруг резко перешел на феню старик и строго взглянул на Гошу.
– Всекаю, – кивнул головой Гоша. Он больше не ухмылялся, было не до смеха.
– То-то, – старик снова, кряхтя, откинулся на нары. – Так что усвой самое главное. Бей без жалости. И не дай себя убить. Всё.
Гоша последовал его примеру и лег. Спустя минуту он все же тихо спросил Се-пая:
– Слушай, старик, а зачем ты мне все это рассказал? Ты же сам говоришь, что я «список». Толку от меня, выходит, ноль.
– У каждого, парень, должен быть выбор как поступить со своей жизнью, – пробурчал Се-пай в стенку. – Даже у такого как ты, напрочь списанного смертника-воска. Я лишь помог тебе, расширив, так сказать, твой кругозор на окружающий мир. А уж будешь ли ты пробовать сломать систему или дашь ей перемолоть тебя, не морщась – дело твое. Но лучше дерись, и не дай себя убить. Но если придется умереть, сделай это так, чтобы Кормчий скрежетал зубами от злости. Я одно тебе скажу – бабочка-удача порхает гораздо ближе, чем ты думаешь. Но больно верткая, зараза. Поймаешь ее – молодец. Не словишь – вини только себя. Ну, или бабочку. Ей все равно.
Се-пай замолчал и как-будто даже засопел, погрузившись в зыбкий старческий сон. Разговор был окончен. Гоша растянулся на своем ложе и какое-то время размышлял над словами старого вора. А потом тоже неожиданно быстро заснул.
Глава 39. Зови меня папой
Ночь накануне События.
— О тебе уже слухи ходят среди братвы, — улыбаясь, сказал Ба-ри. — Бойцы начинают ловить измену – что там за новичок у «Песчаных ежей», который парой ударов укладывает даже таких как Сей-по. Ри-пай, говорят, в гипсе с переломанными ключицами мается. И громилу ты смог поломать — минус два ребра. А у него попробуй их сосчитай – такая груда мышц...
Стас устало улыбнулся, повертел в руке стакан с полюбившимся ярко-оранжевым соком и сделал глоток. Ба-ри, развалясь на кухонном диване рядом со Стасом, потягивал пиво из бутылки. На пороге неожиданно возник Ке-н. Он угрюмо взглянул на Ба-ри, избегая смотреть на Стаса, потом перевел взгляд на потолок и коротко бросил:
— Старший ждет кандидата.
Ба-ри кивнул и похлопал Стаса по плечу.
— Ну, Ста-с, Кай-рат хочет тебя видеть. Поговорить перед Сходом.
— Напутственное слово?
— Типа того. Двигай, не ссы.
Глава клана сидел в своем уютном логове в той же позе за бескрайним столом, как-будто и не уходил со времени первой встречи.
— Приветствую, Кай-рат.
Старик легонько кивнул и приглашающим жестом указал на кресло чуть в стороне от стола.
— Зови меня «папа», сынок. Наш клан в числе Шестнадцати. Теперь, что бы ни случилось, даже если ты не выйдешь победителем, ты – полноправный член моей семьи. И моя правая рука.
– Это большая честь для меня, Кай-р... Папа.