Академия "Алмазное сердце"
Шрифт:
— Ты похожа на испуганного олененка, — шепнул Аргент, склоняясь над ее грудью и осторожно целуя ее розовые соски. — Такая же беззащитная…
Он опускается на нее всем телом, прижимается к ее дрожащему животу, к ногам, которые ему приходится разводить силой, чтобы прикоснуться к ее горячему истерзанному лону своим возбужденным членом. Уна протестующе стонет, и тут же закусывает губы, когда горячая головка его члена упирается в ее истекающее смазкой лоно. Жаждущее, готовое принять его. Аргент чувствует легкое сопротивление ее тугой плоти, когда головка проникает в узкий, сжавшийся вход, чуть насильно, причиняя легкую приятную боль. Он подхватывает ногу девушки под колено,
— Ты моя, — шепчет он, вжимаясь с силой в ее мягкие раскрытые бедра. — Моя, поняла?
— Да, — стонет Уна, и Аргент, напрягаясь, повторяет свои беспощадные жесткие толчки, жадно целуя ее горячие раскрытые губы.
— Не слышу, — произносит он, терзая девушку. Его жесткий член проникает в ее тело все чаще и все резче, Уна кричит, задыхаясь, вцепившись ногтями в его влажные от пота плечи, чувствуя, что жар, разгорающийся в ее животе, захватывает все ее тело, и она, невероятно широко раскрыв глаза, в которых отражается изумление, кончает — сильно, бурно, — так, что сокращаются мелко-мелко мышцы на внутренней поверхности ее бедер, с силой сжимаются ягодицы, когда наслаждение становится слишком острым. Уна почти рыдает, выдыхая свое наслаждение резкими толчками, извиваясь под мужчиной, но он настойчиво разводит ее ноги в стороны, продолжая свою беспощадную ласку.
— Не слышу, — рычит Аргент. Его движения становятся отрывистыми, он словно не ласкает — жестоко наносит удары, и Уна, вздрагивая от каждого проникновения, еле слышно стонет, растворяясь в блаженстве:
— Да… Твоя…
Глава 14. Горькая правда
Насытившись любовью, Уна и Аргент лежали в постели, тесно обнявшись. Поглаживая ее разгоряченное тело, Аргент целовал ее губы, налившиеся румянцем щеки, зарывался лицом в рассыпавшиеся по подушке огненные волосы и с изумлением заглядывал в глаза девушки, стараясь там разглядеть ответ на главный свой вопрос: как же вышло это стремительное сближение? Как вышло, что это чудо, эта нежная куколка с прозрачной, словно фарфоровой белоснежной кожей, чуть тронутой румянцем, это синеглазое чудо, эта юная прелестница, выглядящая так невинно и так соблазнительно одновременно, вдруг стало его? Какими путями, какой хитростью она пролезла под его непробиваемую броню и ужалила в самое сердце?
— Ты любил еще кого-нибудь, кроме Корнелии? — ревниво спрашивает она, надув губки и уже изготовившись сердиться и плакать. В ее изумительной красоты васильковых глазах уже поблескивают слезы, жемчужные зубки прихватывают розовую губку, и Аргент усмехается, понимая, что девчонка-то еще та собственница и эгоистка. Уже готова ревновать его к прошлому, к тени, к имени, всплывшему в памяти.
— Нет, — мягко отвечает он, разглядывая своего нежного ангела, бессовестного рыжего идола, который, вне всякого сомнения, еще заставит Аргента слепо поклоняться себе.
— А женщины, — не унималась Уна, обнимая его так, словно боялась, что он тотчас поднимется из постели и уйдет, нацепив свое непроницаемое лицо и отгородившись от нее своей черной броней, — были у тебя? После нее?
— Конечно, — отвечает Аргент, глаза его смеются. Уна сердито вспыхивает, на ее чистом личике красноречиво выписывается ревность, и Аргент снова улыбается, понимая, что Уна сейчас отпила из той же самой горькой чаши, из которой накануне щедро потчевала его. Ревность… какое причудливое чувство.
— Много? — холодным тоном интересуется Уна, отводя взгляд, и Аргент снова тихонько смеется, прижимая к себе ревнивую сумасбродную девчонку.
— Достаточно, — уклончиво отвечает он. Пожалуй, в королевском дворце надо быть осторожней, не отпускать от себя Уну, если Алый Король снова предоставит ей аудиенцию. Двор полон сплетен и слухов, а девчонка горяча, и может натворить дел…
— Со студентками тоже крутил? — уже с обидой в голосе говорит Уна и Аргент прячет лицо у нее на груди, прихватывает губами нежную кожу, с удовольствием целует розовый сосок. Девушка пахнет просто восхитительно; какой-то трогательной юной чистотой, такой нежной и прекрасной, как лепестки цветка, только-только показавшегося из-под снега.
— Нет, ты что, — отвечает на ее вопрос Аргент, поглаживая ладонями ее подрагивающий округлый животик. — Этого не было никогда. И впредь не будет.
Девчонка уже изготовилась захныкать; кто ее знает, что она там придумала, в своей маленькой хорошенькой головке, отчего подумала, что это страстное счастье скоротечно? Аргент не хотел говорить; не хотел тратить времени на уверения, объяснения, болтовню. Эта девушка — желанная и прекрасная, — лежала сейчас в его объятьях, обнаженная и доступная. Так разве можно было тратить время на что-то иное?..
Он поцеловал ее припухшие губы, ласково провел ладонью по прохладному лбу.
— Ты сразу понравилась мне, дочь огненного мага, — произнес Аргент просто. — Твоя отчаянная дерзость выделила тебя из толпы. Ты особенная, Уна Белая Роза. Особенная.
Он целует ее и осторожно, словно боясь вспугнуть, опускается на ее теплое тело, и девушка тотчас вспыхивает страстью, с готовностью отвечая на его поцелуй, обнимает его плечи и раскрывает перед ним ноги, захлебываясь от нахлынувшего на нее смущения и сладостного предвкушения.
Он берет ее осторожно, нежно, неторопливо, придерживая ее бедро за чувствительную мягкость, проникая в ее, тугое, узкое лоно медленно, и девушка, на миг замерев, затаив дыхание, совершенно откровенно и блаженно выдыхает, когда его член полностью водит в ее тело. Чуть двигает бедрами, устраиваясь удобнее, и вскрикивает, когда со следующим толчком его член проникает очень глубоко, причиняя ей удовольствие на грани боли, волнующее, первобытное.
— Моя, — упрямо повторяет Аргент, целуя ее влажные губы, разгоревшиеся от его ласк и возбуждения. — Моя… пахнешь мной.
Его руки жадно тискают, сминают мягкие нежные ягодицы Уны, растягивают их, делая девушку еще более открытой и доступной, и от сильных резких толчков его члена в ее мокром, жаждущем лоне Уна вздрагивает и тихо постанывает, прислушиваясь к разгорающемуся в ее животе наслаждению. Она уже знает, как любит Аргент. Его любовь похожа на его жизнь; сначала это нежные и тонкие прикосновения, вкрадчивые, острожные ласки, трепетные поцелуи влюбленного, расцветающие на коже блаженным теплом. Движения его неторопливы и осторожны, он мягко и гибко двигается, словно ласкает тело девушки прикосновениями своего тела, наслаждаясь атласной нежность ее гладкой кожи. От этих чувственных ласк разгорается дикая жажда и Уна нетерпеливо постанывает, шире раскрывает ноги, чтобы принять его полнее, чтобы он наполнил ее собой до пресыщения, до сбивчивого горячего дыхания, до жалобных умоляющих стонов, от которых кипит кровь и кружится голова.