Академия егерей
Шрифт:
Красавчик в данный момент грозил всеми правдами и неправдами тихой паре мелких торговцев, требуя, чтобы они поменялись своим местом с ним. А ведь он почти в конце очереди стоял! Он даже ногой ткнул пару раз скрипучую небольшую телегу, товар на которой, скорее всего, собирались продать на утреннем рынке. В телеге что-то звякнуло, торговка захлопотала, прикрывая товар руками. Ее муж дернулся, чтобы заступиться за нее. Но красавец пришпорил своего коня, и тот едва ли не снес мужчину с телеги.
На мгновение я закрыла глаза, как и все остальные вокруг. Мол, чего смотреть? Ну издевается молодой и богатый над простыми ремесленниками. Так почему не подождать: они уступят и очередь снова затихнет…
В том, что они уступят, не сомневался никто. Красавчик выбирал в качестве жертвы тех, кого проще нагнуть. Но я сразу поняла, что одними торговцами дело не окончится, что за моей спиной будут продолжаться выкрики, пока этот придурок не доберется и до меня. А я, конечно, стану в позу и, возможно, даже схвачусь за последние неиспользованные колбы. Красавчика выбросит из седла, он испортит себе гордый профиль и, возможно, отобьет задницу, а меня арестуют за нарушение правопорядка… Вот оно мне надо?..
— Эй, вы, бессловесные с телегой, — не особо любезно крикнула я, и на меня повернулась треть очереди точно. М-да, или идиоты, или любители поглазеть. — Вы — парочка с телегой и склянками — быстро двинули на мое место. Иначе до рассвета будете торчать со своим добром, если каждого наглого пропускать.
Ответом мне стали удивленные лица торговцев. Они мне не верили. Пришлось даже скорчить злое выражение лица, чтобы они поняли свою удачу. Очень быстро телега поползла вперед. А я расшевелила своих сонных лошадок и заняла место торговцев. В общей массе очереди было плевать, кто с кем поменялся, главное, чтобы никто лишний не вклинился!
Красавчик от происходящего даже остолбенел. Но его гневные взгляды на меня не действовали. Я очень устала, проголодалась и хотела скорее попасть в город. И в такой ситуации только самоубийца стал бы от меня что-то требовать. Этот придурок стал.
— И что мне мешает продолжить угрожать им? Или заставить тебя отправиться в конец очереди? — бросать на меня презрительные взгляды сверху вниз — как бы указывая на свое превосходство — было бы оправдано и эффектно. Вот только я не смотрела на красавчика, а зевала в этот момент. Конечно, я его этим разозлила. Смешной! На такие вещи у нас при дворе только новенькие велись. Дальше или обзаводились панцирем крепче, чем у водного гиганта, или покидали двор.
Он попытался наехать на меня, я увернулась и демонстративно достала из поклажи длинную толстую спицу с крючком на конце. Такие для разного годились: можно цветочек поддеть из банки или сосуд придержать, когда вскрытие делаешь. А еще можно банально ткнуть этой штукой кому-то в нос и достать до мозга.
— Милейший, — со смешком сказала я ему. — Если так невмоготу попасть в город, то не лучше ли обратиться с этим к самим стражам?
— Так чего ж сама стоишь в очереди? — фыркнул он, но я со вздохом развела руками.
— Так не за бесплатно же проход… — я произнесла это шепотом и скорчила недовольное выражение лица. А вот красавчик теперь смотрел на меня с еще большим превосходством. Он ухмыльнулся, пришпорил коня и помчался к воротам.
Идиот. И по ходу, действительно первый раз проходит через ворота Микара в ночную смену, а может, и вовсе в первый раз в городе. Стражи неподкупны. А за попытку дать взятку можно и по лицу схлопотать.
Я снова зевнула, а потом не удержалась — захихикала. Сказывались усталость и нервное напряжение последних дней. Так что красавчик с ценными волосами просто оказался не в том месте и не в то время. Впрочем, он сам виноват. Мог бы приглядеться, что в очереди стояли разные люди — и побогаче, и победнее. Жаловаться, конечно, жаловались и сетовали на потраченное время, но никто ничего не требовал так, как этот черноволосый.
Альвы его побери, прямо-таки не могла это забыть! Обязательно, как обустроюсь на новом месте работы, куплю себе таких волос!
Пара торговцев, с которыми я обменялась местом, настороженно поглядывали в мою сторону. Кажется, они были готовы прибежать обратно по одному моему взгляду. Но, честно говоря, не так и много между нами людей, и мне было неохота шевелиться.
Я снова зевнула и склонилась к лошадиной шее. Хорошо бы так полежать…
Наверное, я даже заснула или впала в транс, потому что мне показалось, что прошло всего мгновение. Но когда я вдруг подпрыгнула в седле, очнувшись, то на меня с вопросом смотрел страж в доспехах и шлеме, а над головой болталось знамя Микара.
А дальше все просто… Конечно, у меня была причина на въезд в город — хватило показать серебряный кулон со знаком мастера. Если сжать его пальцами, то знак алхимического общества слегка светился. Естественно, так мог сделать только истинный владелец кулона.
Досмотр багажа тоже прошел без проблем, все-таки у меня при себе были только бумаги, одежда и инструменты. И не прошло и пяти минут, как громада ворот осталась у меня за спиной.
Лошади ступили на гладкие камни мостовых Микара. Меня ослепили желтые огни. Почти сразу в воздухе запахло чем-то съестным. Несмотря на позднее время, гостиницы и пансионы возле ворот работали и зазывали уставших путников. Впрочем, я уже знала, где остановлюсь. Не в первый раз в Микаре.
О красавчике, честно говоря, я даже позабыла. Может, его стражи съели? Обратно в очередь он точно не вернулся. Впрочем, вопрос его пропажи меня не интересовал: скорее бы добраться к «Приюту добряка» и рухнуть в кровать. Или сначала поздний ужин, а потом — кровать? Или вообще — а чего мелочиться-то? — ужин в кровать!
18. Эгиль
Это была обычная девочка — лет семи, да. Не маленькая, но и не подросток явно. Длинное верхнее платье, штанишки, лента в коротких волосах. Огромные карие глаза и нос в веснушках. Мне хватило одного взгляда: и ее образ — полностью, до самых мелочей, вроде неровно остриженной челки — отложился в моей памяти. Девчонка дрогнула, вдохнула и снова собралась заорать.
— Тише! — зашипел я. — Иначе…
Возможностей было много. Все-таки я взрослый мужчина. Несмотря на то, что еще час назад я был привязан к столу в качестве тела для экспериментов, у меня все еще оставались силы. По крайней мере, я мог бы прыгнуть на ребенка, сбить с ног. Мои руки уже дернулись вперед, чтобы зажать девчонке рот, но испуг в детских глазах меня отрезвил. Чувство отчаяния плеснулось изнутри — черное, иссушающее чувство, но оно не заставило меня прикоснуться к ребенку. Будь на ее месте мужчина или женщина, рука бы не дернулась. Но маленький ребенок...