Академия Истребителей чудовищ. Том 3
Шрифт:
В состав Пятерых?! Ингвар?! Вот уж кого я точно не мог представить в этой роли!
— Не переживай, большой рог, на твоё место я не претендую! Желания протирать задницу на твоём кресле у меня нет! — оскалился в ответ Ингвар.
От его слов глаза Второго покраснели, а воздух наполнился искрами. Для него расстояние, как и для Безымянной, не являлось препятствием для проявления сил.
— А ну хватит! — мужчина с усиками ударил ладонью по столу. В его глазах качнулась безбрежная голубизна океана, и искры, зашипев, погасли. — Мы — Пятеро! Мы ваше обычных людских пересудов! Мы здесь для
Пусть он и выглядел непримечательно, остальные его уважали. Огонь в глазах Второго погас, а на лицах остальных появилось сосредоточенное выражение. Атмосфера мгновенно стала строгой и деловой.
— Пятый, вы как всегда поражаете меня своей рассудительностью! — рассмеялась Безымянная. — И кстати, если мы собрались разговаривать с Инквизицией, то где же Верховный? Разговаривать с шестёрками, — тонким пальчиком с длинным розовым ногтем она ткнула в Нерито, — я не собираюсь!
— Я здесь, — прозвучал холодный нечеловеческий голос, и Верховный Инквизитор Тверди выступил из скрывавшей его в углу зала тени.
Он был худ и высок, с непропорциональной изломанной фигурой, которую скрывало чёрное одеяние Инквизиторов, в которое он был затянут с ног до головы. Его лицо скрывал капюшон, а руки были настолько длинными, что свисали ниже колен. Пусть он и не выглядел массивным, но от каждого его шага, казалось, вздрагивал каменный пол.
Не знаю, как остальные, но меня при виде Верховного пробил пот. Было в нём что-то такое, из-за чего сердце начинало колотиться быстрее, а кровь стыла в жилах…
— Ну и прекрасно! Значит, можно приступить к делам! — хлопнула в ладони Безымянная. — Поясните, на каком основании вы задержали Лероя Форса и остальных студентов Академии?
— Лерой Форс — маг и обладатель Тёмного дара, подозревается в убийстве Инквизитора Эрла, — прошелестел Верховный. Его голос больше напоминал не голос человека, а шипение змеи. — Ингвар Гроф также причастен к его гибели. Остальные — студенты Академии, которые скрыли способности Форса.
При каждом его слове из-под капюшона вылетали облачка пара, как будто он стоял на холоде, хотя в помещении было достаточно тепло. Выглядело это жутковато!
— Гибель Инквизитора Эрла? — нахмурила прекрасные бровки Безымянная. — Ах, вы имеете в виду эти прекрасные воспоминания? Как же хорошо, что вы, Инквизиторы, сохраняете их даже после смерти!
Воспоминания Инквизитора Эрла? Кажется, я наконец-то начинал понимать, как Инквизиция раскрыла мой секрет. Оказывается, воспоминания Эрла сохранялись даже после его смерти…
Над столом возникло объёмное изображение, в деталях повторяющее наш с Ингваром бой против Эрла на Острове Возрождения. Я впервые увидел себя в боевой форме со стороны. Надо сказать, выглядел я жутко. Нечеловечески жутко. Точно не захотел бы столкнуться с такой тварью!
Судя по вытянувшимся лицам всех Пятерых, включая отца Джейме, они думали примерно о том же. Не сомневаюсь, что это изображение они видели раньше, но скрыть свою реакцию всё равно не смогли.
— Великий Дракон… — выдохнул Второй, не сдержавшись. — Негатив, магия и боевая форма Легендарного монстра! Такая мощь, и у одного!!!
Теперь все взгляды обратились
— А ну покажи! — потребовала Безымянная. — Я хочу увидеть всю твою силу!
Я ощутил, что меня охватывает желание расшибиться в лёпешку, но сделать то, что она от меня хочет.
Я напряг все свои силы, скорчившись от боли. Ну же, давай! Но сколько я ни корчился, ничего не происходило.
— Не могу. Я пережил Второй Пик и получил Выжег, — ответил я, вытирая со лба пот. — Я не могу использовать ничего, кроме стандартных сил Истребителя.
Безымянная улыбнулась, и я почувствовал, что сердце готово выскочить из груди от счастья. Блин, бороться с силой этой девчонки просто нереально!
— Выжег. Как же жаль! — наигранно произнесла она, и я понял, что она это уже прекрасно знала. Она повернулась к Верховному. — Мальчик потерял свои силы, а вы его всё равно арестовали на глазах всей Академии. Зачем? Хотели его дополнительно опозорить?
— Нет. Мальчик обладает Тёмным Даром и магией. Это запрещено, — ответил Верховный, и мурашки снова побежали по моей спине. — Мы выполнили то, что должны. Тёмный дар и магия. Он принадлежит нам.
— Вам? Я так не думаю! — мило улыбнулась Безымянная и повернулась к Пятому. — Ваше слово!
— Запрет на обладание Тёмным даром и магией в официальных соглашениях отсутствует. Официального наказания за это тоже не устанавливалось по причине маловероятности наступления указанных обстоятельств. Единственное наказание в этом случае — общественное порицание, — словно читая по бумажке, на одном духе выдал Пятый, оправляя тонкую бородку и подкручивая услы. — Согласно Соглашению, единственная обязанность Инквизиции в этом случае — провести допрос. Как я понимаю, это было сделано. А значит, и мальчик и остальные могут быть свободны.
Он говорил спокойно и чётко, а я начинал понимать, что вся эта перепалка в начале была лишь показухой. Все их действия были согласованы и продуманы с самого начала.
А самое главное — Пятеро были готовы биться не только за жизни остальных ребят, но и мою собственную.
И теперь я понимал, почему. Я никогда не смотрел на себя с точки зрения Истребителей. Да, они ненавидели обладателей Тёмного дара, но всё же нельзя было отрицать очевидного — он давал преимущества и иногда мог быть полезен. А если учесть магию и боевую форму Краснохвоста, то получалось, что я был и вовсе не иначе чем бесценным ресурсом Пятерых! Я обладал уникальными свойствами. А значит, был полезен.
А ещё я понял, что, несмотря на свою невинную внешность и тонкий детский голосок, настоящей властью среди Пятерых обладала именно Безымянная. Она принимала решения. Остальные могли спорить и не соглашаться, но решение всё равно оставалось за ней.
— Мальчик должен быть казнён, — ровным голосом ответил Верховный, и из-под капюшона вырвалось особенно большое облачко пара. — Он и его учитель убили Инквизитора. Наказание за это смерть.
— Ох, как я люблю все эти ваши глупые юридические споры! — расхохоталась Безымянная, но на детском личике проступило недовольство. — Пятый?