Академия Изгнания

Свон Таня

Я не верила своим глазам, задыхалась от паники, слепла от медленно тающего света сломленных рун. Мне хотелось кричать. Как такое возможно?! Ведь даже сейчас, когда Тьма пробралась под защитный барьер, я знала, что тот не разрушен. Чувствовала, как пульсирует во мне магия крови, никак не отозвавшаяся на чужое проникновение.

Надежда на спасение таяла так же быстро, как надвигался вязкий туман Тьмы. Он нависал надо мной волной, готовой вот-вот рухнуть и накрыть тяжестью густого мрака.

Я знала — терять больше нечего. Защита сломлена,

помощь не идет. Глаза устали вглядываться в непроглядную ночь в надежде на заветную вспышку портала.

Остатки сил трепыхались во мне слабой бабочкой, но я без сожалений бросила их в самую гущу морока. Тусклый и тощий порыв энергии бледными искрами впился во Тьму и тут же растаял. Все равно что великана иголкой колоть. Бесполезно. Но я использовала этот призрачный шанс на спасение и ринулась прочь из сломленного убежища.

Холод кусал за голые пятки, вязкий туман путал ноги, а собственное тело предательски оседало от слабости. Я карабкалась из последних сил, передвигалась уже ползком, ощущая, как постепенно теряю контроль над онемевшим сосудом собственной души. Впиваясь пальцами в землю, я подтягивала себя все ближе к краю обрыва.

Всего на мгновение во мне поселилось сомнение — я не выживу после такого падения в реку. Переломаю все кости или разобьюсь о воду. Утону.

А потом перед глазами снова встало воспоминание, не покидавшее меня ни на день: мама, кричащая в агонии обращения в инфекта. Кожу усыпали холодные мурашки, а сердце защемило от боли и эгоистичного страха.

Я не хочу закончить так же.

Последний рывок — и я безвольным камнем полетела в воду.

ГЛАВА 4

— Как тебя зовут?

Я приложила усилие, чтобы открыть глаза. Через спутанные ресницы увидела высокий потолок — белое, безликое полотно. Обрывки мыслей метались в голове, перебивали одна другую и оглушали своей нестройностью.

Веки затяжелели, и на меня вновь обрушилась тьма.

— Помнишь, кто ты?

Все тот же вкрадчивый голос теперь звучал чуть настойчивее и громче. Тонкий и высокий, он лезвием впивался в сознание.

Раздражение было первой эмоцией, которую я ощутила очень четко.

— Я Аста Навье, — голос прозвучал далеко, показался чужим. Охрипшее горло засаднило.

Веки неумолимо слипались, слабость обуревала, а мысли роились ураганом, пряча под завесой оборванных идей настоящие воспоминания.

— Госпожа Навье, — другой голос. — Вы знаете, где сейчас находитесь?

Внутри черепа будто бились, шумели волны. Они давили изнутри, мешали краски мира в единую грязную палитру, укачивали сознание, готовое вот-вот вновь провалиться в сон.

Из-за шторма в голове затылок налился тяжестью, а на меня ощутимо давили чужие выжидающие взгляды. Крепко стиснув челюсти и сжав кулаки, я чуть приподнялась на подушках. Меня тут же замутило от слабости, но мысли постепенно стали приходить в порядок.

— Я в госпитале Академии, — сказала,

оглядев просторную и очень знакомую комнату.

Здесь мне доводилось бывать после неудачных тренировок и выхаживать заработанные опытом, или его отсутствием, шишки. Переломы, сотрясения, вывихи… Только за первый курс я умудрилась загреметь в лазарет около пяти раз.

Из года в год лекарская обитель не меняется: тусклые стены, одна кровать в самом центре комнаты, небольшой столик возле нее и пара стульев вдоль стены для гостей и врачевателей. Уныло, но всегда тихо и спокойно.

— Госпожа Навье, скажите, вы помните, как оказались здесь?

В глазах рябило. Все было подернуто туманом, а в углах комнаты роились тени. Именно в одном из таких углов, у самой двери, стояло около пяти человек. Они не спешили проходить в центр палаты, а жались у самой стены.

Двух из них я узнала сразу — мои преподаватели по физической подготовке и защитной магии. Образ женщины в воспоминаниях нащупала не сразу, но и ее я видела в Академии. А вот другие два человека в военной форме мне были незнакомы.

— Вы что-нибудь помните? — вновь обратились ко мне, вырывая из вязких раздумий.

Я отвела глаза и крепко зажмурилась. В комнате недостаточно света. Нужно больше свечей. Тени, ползающие вдоль стен и по углам, отчего-то внушали странную тревогу.

Тени.

Я впилась взглядом в темноту, сгустившуюся под ногами настойчивых гостей, и меня окатило холодом. По позвоночнику скатилась ледяная капелька пота, а сердце, мешая дышать, забилось в горле.

Воспоминания ударили вспышкой, накатили черной волной и сковали тело судорогой. Мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Ведь если я уже в Академии, все обошлось. Портал все-таки открыли, меня спасли. А в лазарете оказалась наверняка потому, что наглоталась воды и чуть не утонула.

По горлу царапнула боль, сквозь которую произнесла:

— Я упала с обрыва в реку. Дальше ничего не помню.

— Что было до этого? — тут же кинул новый вопрос мужчина в легионерской форме. — Как вы оказались на обрыве?

Сил едва хватало на слова, а воспоминания душили болью и отчаянием. Я хотела бы забыть этот ужас как страшный сон, но уверена — такие вещи не уходят из памяти. Они остаются с нами навсегда, наносят свой уродливый отпечаток на жизни, являются в кошмарах. А пытаясь сбежать от воспоминаний, я лишь еще прочнее привяжу их к себе.

Поборов слабость и страх, я ответила на все вопросы легионера, которых было немного. Под запись напарника мужчина попросил рассказать про заказ, оказавшийся ловушкой, и обозначить заклинания, которыми пользовалась в тот вечер. Диалог вышел скомканным и быстрым, и скорый уход наблюдателей я сбросила на свое недомогание.

В конце концов, я только-только пришла в себя и нуждаюсь в отдыхе. А разговоры о том, что ходила по лезвию ножа, оптимизма не прибавляют. От них лишь бросает в дрожь и начинает мутить.