Академия Космического Флота: Дежурные
Шрифт:
— Не вешайте мне водоросли на уши, лейтенант Ир’сан! Интерьерчик тоже из эстетических взглядов поменять решили? Дизайнеры недоделанные! Почему зал выглядит так, будто там стадо сапёров-неудачников побывало?!
— Сэр! Если вы о мебели, то она всё равно условно одноразовая. Списание по графику намечалось. В чём проблема?
— И камеры сломались и не записывали именно в то время, когда там была вся ваша группа?!
— Сэр, был общий сбой электричества в секторе, — не моргнув и глазом в диалог вмешался Аскелл Лесли. — Так бывает.
— Бывает? Бывает?!! — От ярости шея, щёки и лоб шаутбенахта приобрели густой свекольный
На этот раз ответил уже Хальгард:
— Так вы же сами всегда хотели, чтобы я обрезал хвост, сэр.
— Вы меня за тупицу держите?! Думаете, я не понимаю, как много значит длина волос для ларков?! Да ни один ларк, поступивший на службу в Космофлот, на моей памяти ни разу не брилсяналысо.
— Что вы, как можно, сэр! Это новая мода.
Восьмая группа отвечала на все вопросы так слаженно, что мне показалось, будто у них где-то есть невидимый канал связи, через который они общаются в обход куратора. Гассо-Тьен-Тэр возмущался, орал, тряс всеми шестью кулаками и снова кричал, но сделать с девятикурсниками так ничего и не смог.
— Видит Вселенная, как вы меня достали! — в сердцах закончил он длительную тираду. — Я терпел вас девять лет, но каждый следующий год вы выкидываете что-то такое, отчего появляется изжога и жизнь сокращается минимум вдвое! Еще один проступок — я отправлю вас на суд Совета Адмиралов с ультимативным отказом от кураторства.
Восьмая группа хором заверила, что они будут вести себя идеально.
***
Общие занятия давались на удивление несложно — то ли программа первого курса была попроще, то ли дело было в том, что нет-нет, но Дени, Хэл, Селвин, Аскелл или Ивес помогали с домашкой. Получилось это как-то само собой: однажды, постучавшись в дверь спальни соседки-цваргини, я попросила её пояснить уравнение траектории полёта в учебнике по астронавигации. На следующий день обеденный перерыв девятикурсников совпал с перерывом первокурсников, и леди Деро села с подносом рядом, бодро поинтересовавшись, как преподаватель оценил домашнее задание.
Я со вздохом ответила, что, видимо, мы где-то допустили ошибку, так как решение не засчитали. Дени изумилась, вырвала страничку из блокнота и начала производить расчёты заново, отодвинув поднос с едой. Через пять минут к нам подошёл Ив, а ещё через десять — остальные члены восьмой группы. Слово за слово, уже через полчаса все соседние столики опустели, так как восьмая группа громогласно спорила, какое решение верное.
Оказалось, что Дениз, как техник-практик, считала топливо, исходя из погрешностей бака, и по привычке перезакладывалась на непредвиденные ситуации. Аскелл — таноржец до мозга костей — вообще привёл три варианта решения, построил по-быстрому графики на планшете и заключил, что для точных расчётов не хватает данных, потому что непонятно, подразумевается в задаче полёт через астероидный пояс или же можно воспользоваться кротовой норой, которая сократит путь втрое. На последнее заявление Ивес хмыкнул и ответил, что тема пространственных туннелей стоит лишь в первом семестре третьего курса, собственно, как и закон Конфренца-Лоулье-Тодда, учитывающий дополнительное потребление топлива из-за включённой защитной сети, а значит, решение должно быть упрощено с поправкой на знания первокурсников…
С тех пор как-то сложилось,
Порой моя учёба походила на лёгкую степень шизофрении: на уроках алгебры необходимо было отвечать, что значение корня из отрицательного числа не определено и задача не имеет решения, а вечером выслушивать, как Дени взахлёб рассказывает про комплексные числа, состоящие из действительной и мнимой части.
На стандартных уроках я решала задачи по астрофизике с условиями вида «коэффициент трения равен нулю» и «массой троса пренебречь», а после Селвин или Хальгард вываливали на мою бедную голову целую прорву информации о том, чем теоретические выкладки отличаются от практических расчётов. Когда кто-то из восьмой группы уходил на дежурство, со мной обязательно оставались другие члены.
Ещё через три месяца я взвыла от объёма новой информации.
Вечером одного из череды похожих друг на друга бесконечной зубрёжкой дней я пожаловалась Ивесу, что не успеваю ровным счётом ничего и времени не хватает даже на сон. Я ожидала, что он как мой наставник поумерит пыл друзей, но добилась совсем другого эффекта. Лейтенант Ир’сан попросил моё расписание, внимательно изучал его два дня, а затем… объявил, что цваргский язык я буду сдавать экстерном — нечего ходить на общие лекции! Он даже на правах наставника с преподавателем договорился раньше, чем я успела возмутиться.
Теперь мои персональные занятия по физкультуре с Ивом велись не на привычном межгалактическом, а на цваргском, да и Дени с подачи лейтенанта вдруг стала отвечать по бытовым вопросам на родном для неё языке.
Я никогда не думала, что учить язык может быть так… естественно. На тот же межгалактический у меня в своё время ушло несколько лет, чтобы заучить лексику и основы грамматики, но обучение по принципу общения с носителями очень быстро перестало восприниматься как уроки. Как-то незаметно я освоила название мебели и небольших предметов благодаря Дени. Она могла сказать «пожалуйста, подайтуаррен», и я обходила всю каюту в поисках загадочного «туаррена».
Перо? Планшет? Коммуникатор? Ах, полотенце…
А «лотсо» — это что? Стиральная машина? Понятно…
Ивес же, не щадя моих ушей и памяти, на утренних тренировках сразу разговаривал конструкциями: «Я первый, ты смотришь, потом повторяешь», «подожди, я проверю, как закреплены веса», «давай начнём с разминки…» Благодаря тому, что я уже представляла, что мы будем делать, чаще всего даже перевод не требовался.
Дальше изменений стало ещё больше. Ир’сан где-то раздобыл изящные силиконовые наушники с костной проводимостью и выходом в инфосеть, а Аскелл запрограммировал их так, чтобы записывали лекции и воспроизводили их тогда… когда ребята брали меня с собой на дежурства. Хальгард и Ивес как лейтенанты имели полное право это делать.