Академия Льда
Шрифт:
Профессор Купер настаивал на полноценном допросе, причем требовал разрешить провести ему лично. В тот момент душа провалилась не в пятки, а в преисподнюю. Ниже просто некуда.
Наверно, в моих глазах отражалась мольба, страх и что-нибудь еще душещипательное, но на Купера не подействует ничего.
Остался ректор.
— Еще раз, Уилсон, и внятно: вы причастны к отправлению Эммы Браун? — Санта стучал кончиком карандаша по столу, неотрывно пронзая глазами-льдинками.
— Нет, — повторила раз, наверное, сотый. — Не причастна.
— Знаете,
— Нет, профессор.
Он не обвинял. Не мог. Я ведь в момент отравления сидела у него дома с разбитым носом.
— Почему у тебя разбит нос, а, Уилсон? — выплюнул вопрос Купер, с прищуром следя за моей реакцией.
Я настолько морально истощилась за время, проведенное здесь, в кабинете, что даже не смогла улыбнуться. Медленно повернула голову, взглянула на профессора и… промолчала.
Похоже, вход на дополнительные занятия по боевой магии мне теперь заказан.
Губы профессора задергались в оскале. Да, никто не смеет игнорировать Купера. Каждый адекватный студент знает, чем грозит его гнев.
Бывший военный Министерства магии стремится воспитывать нас своими… уникальными методами.
— Я давал Уилсон уроки по боевой магии, — повторил ректор ложь, которую знает профессор Дермур.
Он мог сказать правду, но тогда возник бы закономерный вопрос: зачем студентка поздним вечером пришла домой к Санте?
Все знают — ректор не терпит вторжений в его личную жизнь, а дом, несомненно, является ее неотъемлемой частью. Любые вопросы решаются в частном порядке здесь, в кабинете, либо в любом другом помещении в Академии, где удастся застать Санту.
Попади я под вопросы "зачем" и "почему" пришлось бы рассказывать об игре в Куб, официально запрещенной в стенах Академии. Собственно, даже за один этот факт меня могут отчислить. А я еще, к тому же, должна выполнить условие, касающееся ректора.
В общем, лучше придерживаться легенды Санты.
Профессор Купер на мгновение растерял всю спесь.
— Почему я не в курсе? — негодовал он. — Меня должны ставить в известность, это моя дисциплина!
— Потому что я так решил и не обязан предоставлять отчет, — жестко осадил ректор профессора. — Речь сейчас не об этом. Уилсон, вы можете назвать поименно всех, с кем у Эммы Браун был конфликт?
Всех вспомнить невозможно, а если составлять список, я буду первым именем. Впрочем, почему "буду"? Я уже первая подозреваемая.
— Вам лучше спросить у Кристи Коллинс, они дружат с детства и она…
— Она указала на тебя, — профессор Купер смотрел в окно и даже не повернулся, — как на главную подозреваемую.
Ах, вот оно что…
Теперь понятно, почему я оказалась вызвана ночью. Кристи постаралась…
— Я не травила Эмму, — повторила без эмоций.
Негодование давно ушло, паники в голосе больше нет, да и меня уже, похоже, здесь тоже больше нет.
Кристи обвинила меня! Она решила, что я пыталась убить ее подругу.
Господи как же я ошибалась, считая их своими друзьями…
Элла права. Каждый думает только о себе.
— Ладно, Уилсон, — вздохнул Санта. — Идите в свою комнату. В свою, Уилсон, — со странным намеком произнес ректор, пронзая яркими голубыми глазами-льдинками.
Интересно, куда еще я могла пойти, по его мнению, в два часа ночи?
Глава 7. 2
Приглушенный свет в коридорах, умиротворенная тишина… Академия спит, а я уныло бреду вперед.
Никакой радости.
С потолка внезапно упал большой красный блестящий стеклянный шар и завис напротив носа. Проводила взглядом, как он уплывает наверх и замирает в окружении десятка разноцветных шаров.
— Хорошо тебе, — пробормотала, глядя наверх. — К празднику готовишься. А мне совсем не до веселья…
В комнате рухнула на кровать лицом в подушку и закричала, выпуская эмоции наружу. Никто не услышит мой крик души. Никому и не надо его слышать. Он просто необходим, чтобы разрядиться.
Сколько я пролежала? Час? Два? Может, пятнадцать минут? Не знаю, но очнулась от негромкого стука в дверь.
Не хочу никого видеть. Не хочу никого слышать. Дайте мне покоя!
Распахнула дверь, чтобы послать ночного визитера к чертям, но так и осталась с открытым ртом, не проронив ни звука.
— Я войду? — вопросил ректор, прикрывая зевоту ладонью.
Ущипнула себя за руку. Больно. Значит, не сон.
Подвинулась с прохода, пропуская внутрь. Санта прямой наводкой добрался до стула, сел, упираясь локтями на ноги.
Предчувствую плохие новости. С хорошим он бы не пришел в комнату студента.
— Уилсон я пришел к тебе не как ректор. Как ректор я не должен раскрывать информацию, но тебе повезло — мне глубоко плевать. Утром в Академию прибудет министерский дознаватель. Закрой рот и дослушай до конца. Я не считаю тебя причастной к отравлению Браун, у Министерства свое мнение. Тебя будут допрашивать. Я выступлю со стороны защиты. Мы подошли к главному — ты расскажешь мне все о ваших взаимоотношениях, иначе я не смогу тебе помочь. Дознавателю главное сделать свое дело и отправить преступника за решетку, он даже никогда не признает своих ошибок, если они были. Невиновных в Адгаразе* столько же, сколько и виновных, поверь мне.
Холодок прошелся по телу от пяток до макушки.
Дознаватель по мою душу?
Господи, это конец.
Папа рассказывал, что его друга упрятали в Адгараз задав лишь один вопрос и это было вовсе не: "Вы виновны?". Нет. У него спросили, какого цвета крыша его дома.
Похоже, меня даже Санта не спасет.
— Посадят? — сипло спросила, нащупала на кровати подушку и сжала, словно она — шея Кристи и Эммы.
— Да ты оптимист, Уилсон, — без тени улыбки протянул ректор. — Настолько во мне сомневаешься?