Академия Лэтвор или влюблённая (не) простушка
Шрифт:
– Мы сами не знаем, что это был за порыв, просто прогуливались вечером, болтали, затем остановились и замолкли. Он долго смотрел на меня, а я взяла и поцеловала его, он ответил мне взаимностью, дальше дело не зашло. Это случилось вчера, и мы пока не успели обсудить этот порыв. Теперь ты вернулась, а мы обе знаем, что Эйден к тебе неравнодушен. Нет, ты не подумай, я рада тебя видеть, но думаю, он теперь вновь переключится на тебя.
– Перестань паниковать! Чтобы сразу прояснить ситуацию, я на него ни в коем случае не претендую! Я видела, как он на тебя смотрит, поверь, его тоже больше моя персона не интересует.
– Всё нормально, Мика говорит, что я превзошла все их ожидания, поправляюсь скорее, чем они прогнозировали. Всё Эйден, он меня так поддерживал, что я не хотела, чтобы он видел меня в том состоянии, стремилась скорее встать на ноги. Спасибо, что вернула меня к жизни, я теперь и правда словно переродилась.
– Я тут ни при чём.
– Ты знаешь, о чём я.
Эйден своим приходом прервал нашу болтовню и нерешительно протянул мне журнал. С обложки на меня взирал счастливый Аларик, а на нём повисла не менее довольная Ламия.
– Что же, быстро он отошёл и нашёл мне замену.
Заголовок журнала так и мозолил глаза: «Красавица Ламия Ульрик завоевала неприступное сердце самого таинственного холостяка и заставила его открыться. Эксклюзивное интервью со счастливой парой».
Было очень больно и обидно, я едва сдерживала слёзы, но показывать перед друзьями слабость не хотелось, и я перевела тему.
– Надо же, а я думала, Ламия сейчас с Марьяной.
– Марьяна впала в кому пару недель назад. Барьер что-то всколыхнуло, и она с тех пор не приходила в себя.
– Что ты имеешь в виду под «всколыхнуло»?
– Ну, он на мгновение стал осязаемым, нас успокоили тем, что проводилась проверка его надёжности.
У меня внезапно разболелась голова, образы из храма истинных всплывали в памяти, картинка была хоть и размыта, но я помню, как у статуй разрушалась мраморная оболочка. У обезьяны Ульрика в руках находилась девушка, проткнутая насквозь цепями. Он её держал в раскрытых ладонях, как хрупкий цветок, цепи проткнули и его тело, прижимая к пьедесталу. Мне кажется, что он просил помочь им. Хотя, возможно, это были шутки разума. Всё, что произошло в храме, я скорее относила к галлюцинациям, чем к действительности. Абсолютно ничего не изменилось ни во мне, ни в Лэтворе. Если воля истинных освобождена, почему тогда ничего не происходило, должны же быть последствия, хоть какие-нибудь признаки? Эйден сказал, что барьер стал на мгновение осязаемым, засчитаю себе за знак, хоть какое-то доказательство, что я не схожу с ума… Была ещё одна возможность подтверждения происходящего…
– Мне нужно фото твоей тёти, сможешь достать? – спросила я Эйдена.
Тот без лишних вопросов пошёл выполнять поручение.
Эйден довольно скоро принёс портрет в деревянной рамке, на нём в обнимку стоял он, Ламия и, судя по всему, Марьяна. Сложно было сказать, она была это или нет, здесь она изображена в анфас, а в руках у Ульрика я видела только профиль и то размыто.
– Мне кажется, твою тётю можно спасти, – на удивлённый взгляд друзей добавила: – Советую присесть, история будет долгой…
Девичник
Моя история произвела на ребят впечатление, только они предпочли переваривать её в другом месте. Я была только рада, с дороги хотелось отдохнуть, да и легонько предаться жалости к себе. Я, конечно, их безмерно люблю,
– Лжец! Что ты там говорил про сердце, гнусный обманщик?
Моё высказывание обиды прервал стук в дверь.
– Ну кто там ещё, – прошипела я.
На пороге стояла Лора, в одной руке она держала бутылку непонятно чего в глиняной таре.
, в другой корзину с припасами.
– Можно? – спросила она, глядя на мою недовольную моську. Эйдена с ней на этот раз не было.
– Милости прошу.
Пока Лора хозяйничала на кухне, я просто сидела и пялилась в выключенный телевизор. Лора поставила на стол тарелку с фруктами, мясной и овощной нарезками, два бокала и глиняную бутылку непонятно с чем, включила приятную музыку, встала передо мной, закрыв экран, и сказала:
– Может, Эйдена ты и провела, делая вид, что в полном порядке, но я знаю, как паршиво обстоят дела на самом деле. У меня есть чудное зелье, позаимствовала в кабинете у мамы, оно временно заглушит эмоции.
– У нас это называют алкоголем, – безэмоционально ответила я, продолжая пялиться теперь на живот Лоры.
– Хм, необычно… Нужно взять на вооружение.
Вкус напитка напоминал тёмный ром, мы пили, болтали, а когда действие пьянящего зелья начало проявлять себя, Лора установила мини-барьер по периметру комнаты и поставила мощность звука на максимум. Под любимые хиты мы танцевали, выплёскивая через танец эмоции. Музыка орала, а я, закрыв глаза, танцевала как никогда, не обращая внимания на ритм, для раненого сердца привычные слова песен воспринимались по-другому. Движения были смелыми, резкими, опасными. Со стороны выглядело, наверное, жутко, но и правда стало легче.
– Понимаешь, он обманул меня… Он говорил, что я для него всё, что его сердце навеки принадлежит мне, а сам спустя пару недель подарил его другой… А я его люблю, вспоминаю его объятия и таю, а теперь между нами пропасть не только из-за социального положения, обмана и обстоятельств…
– Что? Я тебя не слышу, – пыталась перекричать музыку Лора.
Только сейчас я заметила влажный след на её щеке и красные глаза. Сделав музыку тише, я взяла руку Лоры и, усадив на диван, начала допытываться:
– Рассказывай, что тебя тревожит!
– Ничего, я просто поддалась эмоциям, я так рада, что снова могу передвигаться самостоятельно, вот так танцевать и наслаждаться жизнью. Ты представить не можешь, какого быть беспомощным куском мяса, за которым должны приглядывать.
– Что-то мне подсказывает, что это не всё.
– Да, не всё! К чёрту этих мужиков, больше никаких привязанностей!
– Расскажи, станет легче.
– Эйден… Я его не могу понять… Когда мы впервые встретились, его сердце было занято Микаэллой, темноволосой целительницей с третьего курса, но та была неприступна, как скала. Микаэлла любила Ремзи Каллахена, – осеклась она на последних словах, я махнула рукой, что ничего страшного, – Ремзи же вообще никто не интересовал до тебя. В прошлом году наша всемогущая четвёрка разругалась…