Академия любви и ненависти

Коняева Ирина

– Активировалось. Я так и думал, - произнёс Роберт, чеканя каждое слово.
– Держись от меня подальше.

– Это ты держись от меня как можно дальше, - прошипела змеёй.

Где-то глубоко-глубоко в душе мне было невероятно, невозможно, запредельно больно и обидно. И эта обжигающая волна поднималась наверх, превращаясь в цунами, в огненный шторм, в смертельно опасный тайфун.

От былого умиротворения не осталось и следа. Моя кожа пылала, волосы искрили от силы, потрескивали электричеством, выбиваясь из туго заплетённых кос. Кончики пальцев раскалились,

и я едва сдерживала желание бахнуть по Осторну убойным заклинанием, чтобы больше никогда не видеть ненавистную фигуру, не слышать его голос...

Стоп, Кори. Возьми себя в руки. Он ведь держится. Плохо, но держится. И ты сможешь. Но сила дурела. Билась. Требовала выхода.

В сторону Роберта поползла, жадно пожирая деревянное покрытие пола, огненная змея. Вскинула голову, зашипела злобно. Конфорки вспыхнули, занялись жадным, высоким пламенем, лижущим металлическую вытяжку. Запах горелого жира ударил в ноздри, осел в гортани колючим першением.

– Успокойтесь!
– звонко окликнул нас Вальт.
– Прекратите немедленно! Оба! Один едва нас не убил, заморозив кровь, вторая решила спалить к архидемонам! Вместе со всей академией, судя по всему! Совсем с ума посходили?!

– Уходи, - прошептала напряжённо и зло, не сводя тяжёлого взгляда с Осторна.

– Уходи, - выдохнул морозной стужей Роберт, не глядя уничтожая змею и замораживая полыхающие печи.

– Вы. вы мне, что ли?
– не сразу сообразил Вальт де Голль.

– Да!
– рявкнули хором, не поворачиваясь к нему, не теряя из вида врага.

– Хорошо, я уйду. Но вернусь сюда с ректором, если вы двое совсем сдурели, - едва не взвизгнул Вальт, чтобы до нас дошло.

– Не надо ректора, - удивительно дружно, словно долго тренировались, произнесли мы с Робертом. И вновь одновременно скомандовали: - Расходимся.

А взгляды притягиваются сильнейшими в мире магнитами. От него разит стужей и ледяной яростью. Я полыхаю, кипячусь жидким оловом. Звенит посуда. Трещат стёкла, норовя взорваться, выпрыгнуть из рам. Дышать невозможно — то жарко, то холодно. И плохо. Так плохо, что начинает подташнивать.

Но я не могу сделать и шага. Не могу разорвать притяжение взглядов. Не могу произнести ни слова. И мечтаю, чтобы он ушёл первым. Не хлопая дверью. Не замораживая всё вокруг. Не пытаясь уничтожить меня заклинанием.

И он словно читает мысли. Коротко кивает Вальту. Пронзает меня взглядом напоследок.

И выходит. Бесшумно, спокойно, с достоинством. Как обычно.

А мне так плохо, что вспоминаю о способности дышать далеко не сразу. И лишь после этого приходит осознание — всё плохо, всё очень и очень плохо. Так, как я думала, впервые встретив его в академии Каисторн. Так, как боялась, проигрывая возможную встречу в голове.

И зря успокоилась. Расслабилась. Доверилась ему.

Я без сил упала на стул, потянулась к чашке с чаем, в котором вместо согревающего напитка находился лёд.

– Что это было, Эли?
– спросил Вальт нерешительно.
– Я думал, вы...

– Прокляты, - закончила его фразу по-своему.
–

Мы давно и надёжно прокляты. Это не снимается.

– Но ведь вы отлично... ладили. В начале, слышал, у вас был конфликт, но дальше он ведь опекал тебя. И защищал. И вы не ненавидели друг друга так. мощно.

– Я не знаю, чем активируется проклятье. Может, у Роберта есть предположения.
– Мой голос изменился на рычащий и злой при одном упоминании его имени.

– Я спрошу у него завтра. Но как вам теперь тренироваться? Ты сможешь удержаться от желания спалить полигон, по которому топают его пятки?
– попытался разрядить обстановку несколько неудачной шуткой Вальт.

– Придётся. Но вообще, это практически невозможно контролировать.

– Ну, ему удаётся. Если не считать нашу замороженную еду, - хохотнул Вальт, подняв ранее надкушенный им тончайший кусочек ветчины и демонстративно разбив его о поверхность стола.

– Ой, а я ведь пол испортила!
– очнулась вдруг.
– И что мне теперь делать? Главный повар меня убьёт!

– Даже не знаю.
– Вальт высунул нос из-за стола и внимательно рассмотрел выжженную волнистую линию.
– Ты умеешь плести коврики из врагов?

– Коврик на кухне? Очень смешно, - машинально фыркнула я, не сразу прочувствовав всю глубину его фразы.

– Тогда давай просто сбежим и сделаем вид, что это не мы, - предложил Вальт.
– Я прекрасно умею заметать следы.

Я посмотрела на парня укоризненно и тяжело вздохнула. Блины я печь научилась, делать из них торты — тоже. Возможно, настал час для новых умений. В конце концов, я буду единственной аристократкой, умеющей перестилать полы вручную. Чем не полезный навык? Хотя таким на светском мероприятии не похвастаешь.

– Насколько прекрасно?
– фыркнула, кивнув на зигзаг в полу.

Вальт хохотнул, затем провёл рукой над повреждённым участком пола и он без промедления начал восстанавливаться. Да куда там! Стал даже лучше прежнего!

– О-о-о, - протянула я довольно.
– Вальт, ты лучший!

– При лорде Айсберге только не говори, а то я ещё жить хочу, - бессовестно заржал этот гад.

– Ай, ну тебя!
– совершенно по-простому, по-дружески цыкнула в его сторону.

– Ты не права, Элиния. Если мужчина даже сквозь проклятие так за тебя переживает, что тащится за час до подъёма проверить, в каком состоянии ты вернулась с практики...

– Не выдумывай, - попыталась прервать его сентенцию я.

– ...то боюсь представить, на что он способен из ревности, - закончил Вальт.

– Нас не связывают романтические отношения, ты ошибаешься.

– Да-да.

– Я серьёзно, - рыкнула на друга.

– Ты серьёзно ничего не смыслишь в мужчинах, Эли, - хмыкнул паршивец, потянувшись к бутерброду. Я недовольно поджала губы, но разогрела ему этот многослойный кусок разноцветного льда, вернув тому съедобное состояние.
– Спасибо, ты настоящий друг. Даже когда сердишься. Так же, как он по уши в тебя влюблён, даже когда дуреет от проклятья.