Академия магии закрыта
Шрифт:
Старик встал. За тридцать с лишним лет он, казалось, сильно сдал в росте. Или это Найден так вырос? Во всяком случае, тогда учитель Бранн ходил по коридорам академии, возвышаясь над всеми, точно это сама Башня Знаний устала торчать снаружи и решила прогуляться внутри замка. Найден улыбнулся своим воспоминаниям.
Учитель заметил это, поводил бровями, прошёлся вдоль стола туда-сюда, размышляя.
— Возможно, в твоих словах и есть разумное зерно. Но это не вопрос академии. Что касается магии, то ты же знаешь, уже триста лет мы преданы светлой школе.
«Да-да, старик, триста лет, и ты, похоже, стоял у истоков всего этого».
— Знаю.
—
Найден ударил ладонью по подлокотнику.
— Я знаю постулаты от корки до корки. Мой отец закончил светлую школу. И я, и мой старший сын — тоже. Но времена меняются. Вы говорите: «Во благо мира». Но этот мир шаток.
— Однако уже целое столетие наш север существует в относительном мире.
— Мир не может быть относительным. Он может быть только полным и безусловным. Относительный мир — это уже война.
— Ну, так уж и война! — старик всплеснул руками, и из съехавших рукавов вынырнули две бледные худые, расчерченные синими венами, будто змеями, конечности.
А Найден отчего-то считал главу академии ещё достаточно крепким мужичком. Но разве в этом тщедушном теле может теперь селиться крепкий разум, способный на смелые решения? Или твёрдая совесть, готовая к ответственности? Нет.
— Война, — сказал он спокойно. — Нас раздавят, наши дома снесут, на их месте построят шахты по добыче красного камня. И, конечно же, слёз красного камня, — задумчиво продолжил он.
— Слёзы, слёзы, слёзы, не бегите по щекам,
А бегите, красны слёзы, по камням, по камням, — пропел старик.
Найден отметил про себя, что ещё, может, всё не так и плохо, ведь память у старика пока свежа, как утро, если он помнит песни сорокалетней давности.
— Дергтонн не выдержит натиска с материка без тёмной магии. Я видел их армии. Порознь они, возможно, пока не представляют большой угрозы, но стоит им объединиться, и государство падёт. Нам нужна новая сила.
Учитель покачал головой.
— Я понимаю твою боль, Найден. Но я пока что не забыл, какова твоя магия. Ты в рабстве у своей богини и не можешь противостоять этому. Ты вынужден убивать за деньги в чужой стране, чужих людей, бороться за чужие победы, лишь бы она была сыта. Что же, это твоя судьба, а твой выбор, возможно, не так уж и велик, но скажу одно: академия Дергкора никогда не осквернит свою школу тёмной магией.
— Что же, учитель Бранн, я вас услышал, — поднялся Найден и взял шляпу. — Рад был повидаться. И теперь хочу, чтобы и вы услышали: одному мне не выстоять против армии с материка. Я буду собирать своё войско с вами или без вас. Всего доброго.
Он поклонился, получив в ответ сдержанный кивок учителя, и вышел в такой уже совершенно чужой коридор когда-то родной академии.
8. Маг не причиняет вред
Наутро клан умников собрался на границе леса во всеоружии, если можно так выразиться при наличии в руках «охотников» пары луков, пары мечей и кинжалов. Рута смотрела на обмундирование и прикидывала, каково это — охотиться с мечом. А главный вопрос: на кого?
Так или иначе, а сегодня задача добыть для жителей пещер пропитание стояла перед её кланом, а значит, они должны были это пропитание добыть и не осрамиться перед другими учениками. Запасы, принесённые из города, утекали со скоростью горного потока, пузатые рюкзаки сдувались, а кое-что из долгохранящихся продуктов, к примеру, пластинки вяленого мяса, следовало приберечь на всякий случай. Мало ли что. Рута с опаской покосилась на скалы.
Идан уловил её взгляд.
— Не бойся, днём они не показываются. Их время после заката.
— С чего ты взял, что я боюсь? — Рута дёрнула плечом, за ним брякнули в колчане стрелы. — Может, пойдём уже?
— Гойка поищет грибы, — сказал Ель.
Девчонка потупила взгляд. В руке она держала пустой котелок. На поясе в ажурных ножнах красовался кинжал с резной деревянной ручкой, скорее для создания образа, подумала Рута, нежели для защиты.
— Я пойду с ней, — обрадовалась Кази. — Охота не моё, — добавила она и посмотрела на Руту. Та не удивилась. Наверное, так было лучше. У неё самой подрагивали коленки при мысли, что нужно убивать животных, но она повторяла себе, что им нужна еда и всё их крохотное поселение зависит оттого, дрогнет её рука или нет.
— Кто-то из мужчин должен пойти с ними, — сказала она, взглянув на Идана.
— Что скажешь, книголюб Ель? — вместо Идана встрял Миль. Ему не терпелось заняться делом, и стояние на одном месте уже утомило. Он размахивал мечом, сражаясь с воображаемым противником, но и это наскучило. И тут он вспомнил, что давно не командовал, а избранный ими в совет Идан всё равно молчит.
— Я пойду охотиться, — заявил доходяга Ель, поправив на носу очки. Рута сжала губы, скрывая улыбку, когда встретилась взглядом с Иданом. Тому, похоже, это тоже показалось забавным.
— О! А ты умеешь? — спросил Миль.
— В теории.
— То есть ты охотился по книжкам? И на кого же мы будем охотиться?
— И по книжкам тоже, — Ель сложил руки на груди. — Сейчас сезон охоты на чёрных лис, но если мы хотим прокормить магов, то лучше нам сосредоточить внимание на более подходящей в пищу дичи, например, на рябчиках. Слышали свист?
Миль почесал затылок.
— Снимаю шляпу. Сегодня книголюб накормит всё наше племя.
— Я пойду с девчонками, — невозмутимо сказал Тайко, и все посмотрели на него с удивлением. Все, кроме Руты, конечно. Она-то помнила, как брат пошёл на охоту с отцом Мала, как попал стрелой кабану в глаз, после чего его стошнило, а потом он целый месяц мучился от кошмаров, потому что кабан с окровавленным глазом являлся к нему во сне. — Свернём налево, подальше от вашей охоты.
— Неожиданно, — подтвердил всеобщее удивление Миль. — Ну да ладно, правда, Идан? Каждый должен делать, что может.
— Конечно, Миль. Всё, ребят, расходимся, — мотнул головой в сторону леса Идан и пошёл первым. За его спиной висел недлинный лук, а вокруг талии был обмотан кушак с золотистым узором, на котором крепились нож, маленький топорик, кинжал и кожаная фляга.
Впереди послышался шум. Рута заподозрила, что их ждёт встреча с горной рекой, и вскоре они вышли к бурлящему потоку. Неширокая, шагов десять в ширину, речушка издавала шум, сравнимый с гомоном толпы на праздничной площади. Она бежала в неглубоком ущелье, пробитом ею же самой в скалах. Над речкой на уровне роста, пожалуй, самого длинного из них — Еля — перекинулось дерево. Возможно, рухнуло само лет десять назад, если только его не пристроили здесь древние монахи, хотя выглядело оно пока что не совсем высохшим. По толщине дерево было вполобхвата руками Руты и не могло сравниться с канатом, но её сердце тревожно забарахталось в груди. Она огляделась в поисках другого подходящего места для переправы, но не успела ничего предложить, как Идан с лёгкостью пересёк препятствие и махнул рукой остальным.