Академия Малхэм Мур. Мой сводный враг
Шрифт:
Позже, когда Йорков снова смели с престола, имя Латимеров реабилитировали, вернули титул, фамилию и ровно половину имущества. Вторая так и осталась во власти Мортимеров, как залог единства двух сильнейших родов и легитимности власти нового короля. Спорный замок поделить не вышло, и его перестроили по приказу монарха под академию, обозначив основателями сразу две фамилии. С тех пор в стенах вуза ведётся вечная борьба между двумя очень влиятельными родами, каждый из которых однажды стоял у самого английского престола.
Когда первые студенты вошли в эти стены, Мортимеры и Латимеры пытались перетянуть как можно больше людей под свои метафорические знамёна. Тогда и состоялась первая “Охота” –
Склеп сначала хотели перезахоронить, но потом посчитали кощунством и оставили как есть, отделив от основного здания академии живым лабиринтом. Многовековые заросли не каждого пропускали, да и желания ходить в заброшенный, проклятый, как называли его теперь студенты, склеп ни у кого обычно не возникало.
Я глажу серо-зелёный, потрескавшийся камень. Старые плиты холодят ладонь. Анна Исабелла Латимер – единственная выжившая в той войне девочка, не позволившая нашему роду угаснуть. Темноволосая с голубыми глазами – в нашем доме сохранился её портрет. Красивая, холодная и, судя по пойманному художником взгляду, бесконечно одинокая. В детстве я подолгу сидел у её портрета. Помню, как тянуло к нему, как будто кто-то звал меня. Её же я первой и нарисовал. Половина лица женская, а вторая ястребиная. Отец говорит, она тоже рисовала.
– Удачной “Охоты”, бабушка. – Камень, конечно, не отзывается. Там, под плитой, давно уж всё превратилось в прах за столько веков, но я люблю приходить в затянутый лозой склеп. Здесь спокойно и тихо. Никто не мешает думать, и почти никогда не забредают чужаки. Можно расслабиться и побыть собой. Иногда это очень нужно.
Забавно, но именно Анна Латимер назвала своего мужа Диким. А он её – ядовитой Змеёй. По крайней мере, так рассказывают детям из поколения в поколение. Как было на самом деле, едва ли кто-то помнит, но разве не всё в истории так? Что покрылось пылью времени, всегда искажено чьим-то восприятием. Всё записанное и сказанное записано и сказано людьми, а я за всю жизнь не встречал ни одного абсолютно беспристрастного человека.
Лабиринт послушно пропускает меня внутрь. Всё верно. Это моя земля, и всё здесь преданно мне. И Мортимерам, чтоб их черви поели. Впрочем, у меня теперь есть кое-что, что заставит Эйдана понервничать. Эта “Охота” будет куда интереснее прошлой, верно, Дан? Когда-то давно Мортимеры забрали у нас девушку. Пришло время исторической справедливости. И время обеда тоже пришло. Я не голоден, но в столовой наверняка будет мисс Гревье. Это ли не повод выпить чаю и съесть пару французских булок.
8.1 Макс и Люка
– Вы позволите, мисс Гревье? – Послушная девочка Люка села за нужный стол. Отчего-то я испытывал сомнения, что так будет. При первом знакомстве смелая маленькая птичка произвела впечатление бунтарки. Очевидно, что с Мортимером у них не все гладко.
О том, что леди связана с домом Диких, стало ясно ещё на крыльце в ходе знакомства. Эйдан так искусно делал вид, что не заинтересован в новенькой, что все вокруг вполне могли оценить попытку не злить и без того весьма кусачую змею Миранду, но я знаю своего врага куда лучше других. Всё о нём, о его проклятой семье. Поэтому свести два и два оказалось несложно. Кроме прочего, водитель Мортимеров выгрузил две сумки с вещами, одну из которых Эйдан забрал сам, а вторую передал обслуге общежитий.
Хорошая попытка конспирации, Мортимер. Только ты забыл, что тут даже у кустов есть глаза.
– Таким, как ты, можно сидеть обедать везде, да? – Всё такая
Расценив это как “садитесь, милорд, буду рада вашей компании”, занимаю свободный стул рядом, невозмутимо ставлю на стол чашку с чаем и тарелку с выпечкой. Удивлённые взгляды Змей и Диких буравят спину. Одного взгляда хватает, чтобы мои вассалы занялись своими тарелками, а не мной.
Не ваше дело, где изволит отобедать сюзерен. Закон – моё желание, вы забыли разве, кто здесь истина в последней инстанции?
Молчаливый приказ считан моментально.
Учись дрессировать своих людей, Дан. Хотя ничего удивительного, что они такие. Дикие, что с вас взять. Каков руководитель, такие и подчинённые. Сам и то не можешь держать в узде любопытство. Правда думаешь, что никто не видит? Не все слепы, кто на тебя не смотрит, Мортимер.
Сделав глоток чая, возвращаюсь взглядом к лицу собеседницы. Красивая. В ней столько солнца, свободы и ветра, не обузданного условностями, что во мне восхищение борется с презрением. Та часть, что взращена на традициях, верности предкам и этикету, возмущена и полна высокомерного неодобрения плебейского стиля разговора. Другая же – стремившаяся всю жизнь быть свободным от этих социальных пут – дрожью восторга проходит по телу, заставляя хватать воздух, лишь бы хоть пару унций её свободного нрава попало в лёгкие. Травянистый, такой непривычный аромат духов напоминает бесконечную зелень полей Йоркшир-Дейлз и солоноватый бриз с бухты Малхэм. Невероятное сочетание, пьянящее куда сильнее креплёных напитков из отцовских фамильных погребов.
– Зависит от того, за чей стол тебе пришло бы в голову сесть. – Раз дама сама перешла на более близкий вариант общения, меня не придётся уговаривать дважды. Понимаю с первого раза, не дурак, обучен считывать намёки. Сразу видно, что выросшей вдали от аристократичной подковёрной вражды и интриг мисс Гревье не по нутру происходящее здесь. Я в очередной раз не ошибся в своих выводах. Это приятно.
– В обоих случаях тебе не понравится, но я только что официально предложил тебе протекцию, Люка. До конца “Охоты” Змеи тебя не тронут. И даже не посмеют открыть рта, вздумай ты сесть за наш стол. Впрочем, это бы поставило тебя под двойной удар Диких, конечно. Так что я бы советовал продолжать держать нейтралитет. Даже тот факт, как невежливо и неласково ты сейчас со мной говоришь, служит тебе хорошей индульгенцией. Змеи тебя не тронут, потому что я не позволю. А Дикие – от восхищения, что посмела прилюдно обдать меня ушатом холодного презрения. С первого дня рискуешь стать местным Робином Гудом, да? – Заметив, что дама не слишком осведомлена о правилах этикета за столом, как и положено джентльмену, тоже игнорирую нож с вилкой. Отерев руки салфеткой, небрежно разламываю сдобу пальцами, отправив в рот кусочек поменьше.
– Но сторону всё равно придется выбрать. Тебе не место среди отбросов, Люка. Не таким, как ты. – Морщится. Этой девочке так многому предстоит научиться. С одной стороны, её открытая непосредственность притягательна до судороги. С другой – выдавать эмоции вот так, на всеобщее обозрение – слишком рискованно для того мира, где ей теперь предстоит выживать. – Ты нравишься мне, Люка. Ты сильная и смелая. И я предпочитаю иметь таких людей в друзьях, а не во врагах. Поверь, не каждый день вот так открыто выражаю свою позицию. “Охота” – опасное и рисковое мероприятие. Избежать её не получится, но помощь тебе не помешает. Я предлагаю защиту. Это очень много, так что подумай хорошо. – Ловлю её колкий взгляд, демонстрируя открытую улыбку в ответ.