Академия Меча и Магии

Воск Степанида

Правда больно звучит. Особенно из уст ребенка. Но она такая, какая есть. И с ней надо жить.

— Антош, такое в жизни бывает, когда мама и папа не состоят в законном браке, — поясняю очевидные для меня вещи. Но не для сына.

— Нужен он, этот брак. Вон у родителей Сережки Олухова брак был, ровно до того момента как папка не загулял с секретуткой, — делится «секретиком» сын.

Сережа его одноклассник. Мальчишка серьезный и тихий, весь в маму. Не думала, что у них в семье такие проблемы.

— Сынок, что ты такое говоришь? — одергиваю.

— А

что? — ощетинивается он. — Так все говорят.

— Кто это все?

— Учителя.

— О, Боже! — шепчу себе под нос. Неужели так трудно не обсуждать при детях сплетни. — Меньше прислушивайся к всяким ерундовинам.

В этот миг я больше всего напоминаю себе ворчливую старуху, выговаривающую подрастающему поколению как надо жить.

С другой стороны я рада, что тема моих взаимоотношений с матерью, а Антоши с бабушкой закрыта. До следующего раза.

Тем более мы уже подъезжаем к деревне, в которой обосновалась Сталина Петровна Гукова, местная помещица, а по совместительству моя мать и бабушка Антона.

Глава 6

Как бы Антону не нравилось общаться с бабушкой, к которой с раннего детства относился с большим подозрением, но деревню он любил.

А какой ребенок не любит котиков, собачек, курочек, уточек, коровок с телятками? Тем более в деревне было на что посмотреть. Все животные в хозяйстве Сталины Гуковой были ухоженными, чистенькими. А сама ферма, я ее называла «поместье» — образцово- показательным. В него частенько ездили журналисты, когда следовало показать что-то пасторально-прекрасное и вылизанное до зеркального блеска.

За порядком и чистотой Сталина Гукова следила лично. Не гнушаясь в сапогах войти в баз или проследить за принятием родов у коров.

Работники у помещицы Гуковой были вымуштрованы до исполнительности солдат на плацу, отобраны при личном собеседовании. У нее даже куры и те ходили строем и неслись строго по расписанию, так иногда я злословила, когда видела идеальную дисциплину и порядок в хозяйстве.

Все зверье общего двора знало, что можно играть, квохтать, лаять, мычать пока хозяйки рядом нет. Стоило ей появиться на горизонте, как в радиусе десяти метров вокруг воцарялась полнейшая тишина. В поместье даже бык-осеменитель Силан весом под тонну переставал жевать жвачку, когда рядом оказывалась хозяйка. То ли боялся за свои тестикулы, которые Сталина Гукова обещала ему отрезать в случае плохого поведения. То ли просто уважал, как сильнейшую, если не телом, то духом.

— Мам, можно я пойду к Снежку? — Антошка первым выскочил из машины, стоило заглушить мотор.

Снежком звали белоснежного щенка, появившегося в хозяйстве Сталины Гуковой совершенно недавно. Антону он сразу же понравился, стоило увидеть лающий комочек шерсти.

— Беги, сынок, — пусть хоть получит удовольствие от общение с природой, раз с родственниками это проблематично.

Я проследила взглядом как сын побежал в дальний конец двора. Ему на встречу шел Гаврила. Местный пастух. Антон поприветствовал мужчину. Они перекинулись парой слов. А дальше каждый отправился по своим делам.

Сколько время не оттягивай, а встречаться с мамой пора.

Последний раз взглянула на солнышко, надеясь, что в этот раз меня пронесет и я не буду выслушивать нотации.

— Ты одна приехала? — прямо с порога спросила у меня мать, стоило зайти в гостиную, где она занималась вышивкой. На больших пяльцах была натянута картина с изображением церкви, стоящей на берегу пруда. Ее купола отражались на водяной глади загадочно поблескивая. Картина практически была закончена. Оставались несколько стежков. После чего ее можно было вставить в рамку.

— С Антоном.

— А где твой ухажер? — она словно не слышала меня.

У Сталины Петровны Гуковой была одна особенность. Пока она не добивалась ответа на свой вопрос, ее внимание не переключалось на другие темы.

Она как дятел, долбила и долбила в одно место. Потому и достигла в свой жизни исполнения заветных желаний.

— Который? — на всякий случай решила уточнить, чтобы не выдать лишней информации.

И не то чтобы у меня имелось много ухажеров, как раз таки очереди из мужчин не стояло. Но у мамы были свои понятия о кавалерах. И я могла не попасть в ее представления о нужных мужчинах. Как всегда.

— Лаврентий, — недовольным тоном заявила она. Все ясно. Она уже напридумывала себе не весть что. А конкретно звон свадебных колоколов у церкви и марш Мендельсона в зале регистрации.

— Наверное, у себя дома, — постаралась ответить как можно беззаботнее.

С каждой встречей я все больше и больше вырабатывала в себе навык не обращать внимание на выступления родительницы. Это как с ядом. Если принимать его в малых дозах постоянно, то через какое-то время выработается иммунитет.

— Почему он у себя дома, а не с тобой? — обвиняюще спросила она. — Это твой последний шанс выйти замуж.

Начинается. Опять одна и та же песня. И не надоело ей за столько лет? Как будто от наличия штампа в паспорте зависит вся моя жизнь. Хотя, если судить мамиными понятиями, то да.

— Мама, я не хочу замуж. Мы уже сто раз об этом говорили.

А может даже и не сто, а все миллион. Эта тема являлась идеей-фикс Сталины Гуковой.

Она не раз была замужем. Причем каждый из мужчин оставлял ей самое дорогое. От первого ей досталось семя. Второй подарил честное имя, сделав из гулящей девочки честную женщину, правда о том узнал лишь только перед инсультом. А третий воплотил мечту в жизнь — осчастливил поместьем.

— Все девочки хотят замуж, одна ты ненормальная. Ты знаешь что о тебя говорят за спиной? — мать сложила на груди руки.

— Не знаю и знать не хочу.

Меня мало интересовало что обо мне судачат. Коли плюют в спину, значит, я впереди, а остальное не важно.

— А ты послушай. Незамужняя женщина в твоем возрасте становится изгоем в приличном обществе. Каждая женщина должна хоть раз побывать замужем.

— Так как ты? — мать не слышала в моих словах язвительности.

— Как я.