Академия Меча и Магии

Воск Степанида

— Да ты совсем взрослый, — похвалила. — А напомни-ка мне, совершеннолетие у вас в какую из весен? — как бы между прочим спросила.

— В семьдесят пятую, — выдал он. И тут же осекся, понимая, что прокололся.

— А сама-то, сама еще тоже восемнадцать не разменяла. Да ты по сравнению со мной — пигалица. Рыбий головастик.

— У рыб мальки или икринки, а головастики у лягушек, — поправила автоматически, как обычно поправляла Антошку. — Что, прости, не разменяла? — мне показалось, что ослышалась.

— Восемнадцать

весен. В это время у людей принято отмечать совершеннолетие.

Вот тут я рассмеялась. Громко и заливисто. Так открыто я не смеялась очень давно. Еще до Антошки.

— Чего ржешь, рыбий головастик? — засопел чертенок. От злости став другого цвета. Изумрудно-салатового.

— Вот насмешил, — выдала, чуть успокоившись. — Восемнадцать мне было знаешь когда? — я принялась вспоминать, в уме отнимая от сегодняшней даты количество прожитых лет. — Сразу после миллениума.

— Чего? Совсем сбрендила? Ты ври-ври, да не заговаривайся. Уж я-то своим глазам верю и они мне говорят, что тебе еще нет восемнадцати. Если было бы иначе, то вряд ли бы ты прошла через эти двери, — чертенок указал куда-то за мою спину. — Они бы тебя сожрали.

— Кто? Двери? — изумилась еще больше. Хотя куда еще больше? Итак по самую маковку удивлена происходящим.

— А кто еще. Сама посмотри.

Я обернулась.

Входные двери были огромные. Высокие. Резные. Украшенные замысловатым цветным орнаментом.

Который шевелился.

Так. Стоп. Он шевелится? Я присмотрелась чуть лучше.

От косяка отделилось нечто среднее между несозревшем цветком мака и мухоловкой. Потянулось в мою сторону. А потом как клацнет… зубами в три ряда. А за ним его десятки собратьев.

Я аж подпрыгнула. Хорошо что отошла от дверей, а то точно чего-нибудь бы оттяпали.

— Вот и я о том же, — подал голос чертенок. — Маколов ни за что не пропустит кому уже восемнадцать.

— Да мне тридцать семь, — озвучила возраст, хотя, обычно не любил этого делать. Женщине ровно столько на сколько она себя чувствует. А в душе мне значительно меньше, чем указано в паспорте.

— Хорош заливать. Иди посмотри на себя в зеркало, выдумщица! — подал здравую идею чертенок.

Я заметила в отдалении, на колонне, зеркало в резной оправе. К нему и рванула.

Лучше бы я этого не делала.

— Ну, что? И дальше будешь отпираться? — подзуживал меня чертенок. — Узнаешь?

Из зеркала на меня смотрела молодая девушка, очень похожая. И в то же время не я. А все потому что я давно уже была другая.

Таких голубых наивных глаз я не видела у себя лет двадцать. С возрастом они стали насыщенно-синие, глубокие, с налетом грустинки и целым возом жизненного опыта. От которого ни спрятаться за косметикой, ни скрыться при всем желании.

Руки сами потянулись к лицу.

Куда исчезли намечающиеся куриные лапки? Пропали, как утюжком разгладились. Губы стали четче и полнее, а кроме того ярче и сочнее. Щечки приобрели юношескую припухлость, которая проходит лишь с годами. И волосы, они вновь стали русые с рыжеватым отливом.

Но не это убедило меня в произошедшей метаморфозе.

Коса.

Длинная. Густая. С выбившимися местами прядями волос.

Их я обрезала как только мне исполнилось восемнадцать. И больше никогда не отпускала. Это был мой протест. Мой вызов. Доказательство того, что стала взрослой. По крайней мере, я так думала.

— Ну, что теперь скажешь? — ядовито поинтересовался чертенок. — Язык проглотила?

— Очуметь! — только и смогла выдавить из себя, рассеянно глядя по сторонам.

Теперь-то я видела, что все окружающие меня предметы, вещи, обстановка были совершенно иными. От них несло чужеродностью. Диковинностью. Необычностью.

— Да ладно тебе, хорош удивляться. Привыкнешь, — шлепнул меня по попе чертенок.

— Ой, — заверещал, когда я ухватила его за ухо. Это был неосознанный жест. Всегда действенный.

— Еще раз сделаешь нечто подобное — откручу. Понял? — произнесла суровым тоном, как обычно отчитывала Антошку, когда тот не просто шалил, а выходил за рамки дозволенного.

За ухо я всегда брала осторожно, не дергала и не выкручивала, но вкупе со словами угроза действовала безотказно.

Подействовала и в этом случае.

— Клянусь, больше не буду! — верещал зелененький.

— Говори, где я оказалась?

Глава 1

Некоторое время назад

Мысленный толчок.

И я опять вылетаю из сна. А ведь снилось что-то приятное. Можно сказать, что расчудесное.

Юность. Самое лучшее время, какое может быть у девушки. Я босоногая бегу по лужам, держа в одной руке туфельки, а другой сжимая букетик цветов. Домашних. Настоящих. Выращенных на клумбе у дома. И сорванных коварной рукой моего ухажера.

Так приятно вернуться в то время. Легкое и беззаботное. Хотя бы во снах.

Но нет. И этого меня лишили.

Разбудили.

Кто?

Я не знаю.

Возможно, моя шизофрения. Даже ее имя озвучиваю легко и просто, ибо смирилась. Приняла. Почти сроднилась.

— Привет, подружка, — поздоровалась.

Это случается каждую ночь. Или утро. Как кому проще называть время без двадцати шесть.

Я просыпаюсь.

Потому что на меня смотрят. Я не вижу кто. Я не знаю кто. Но я чувствую взгляд. Это ощущение не перепутать ни с чем иным. Оно как удар поддых. Быстрый. Острый. Жалящий. Словно прокол тонкой шпагой.

Спустя несколько мгновений он тяжелеет. Наливается смыслом. Будто обволакивает с ног до головы. И не покидает до того момента как я уйду в другую комнату. И как правило это кухня. На которой я готовлю завтрак Антошке.