Академия Ранмарн
Шрифт:
И что он этим хотел сказать? Или я ничего не поняла, или он на что-то пытался намекнуть… Судя по выражению ожидания на лице – пытался намекнуть. На что? Удивленно посмотрела на него, затем с улыбкой произнесла:
– Благодарю за разъяснения! Удачного вам окончания суток. – А что еще тут можно сказать?
Шао не менее удивленно вскинул бровь, но в итоге чуть поклонился и покинул меня, пожелав также приятного окончания суток.
– Стать спутницей ведущего мечтает каждая. – Сзади подошел Шен, который не смел прервать общение.
– Что? О чем ты думаешь, Шен? Он мой обучающийся! Что сегодня за день такой?! Я домой хочу!
Домой
– Лирель… – Он наклонился ко мне, нежно поцеловал в губы…
– Шен… не надо, не сейчас… я еще не готова…
…Мы полетали еще немного, а после… я знающая, и тот факт, что я уже работаю, освобождал меня от посещений гоара, но Шен обязан был быть тут не менее двух акан ежедневно, и я иногда составляла ему компанию.
И мы снизились к квадратной территории гоара прямо к трапециевидному комплексу из серых пластиковых стен. Оставив кийт на стоянке, почти побежали к крайнему трехстенному строению, где Шен проводил свои обязательные акан.
Гоар – городской центр отдыха молодежи. Здесь каждый житель Исикаре обязан проводить определенное количество акан начиная с двенадцати лет и завершая двадцатью шестью годами. Время нахождения в гоаре делилось в зависимости от возраста.
От двенадцати до четырнадцати лет каждый из дневных, то есть тех, кто не определен отбирающими в рабочие, обязан проводить в гоаре не менее двух акан.
От пятнадцати до девятнадцати лет не менее шести акан ежедневно, не менее восьми акан в первый выходной и четырех во второй выходной.
От девятнадцати до двадцати шести это время снижается вполовину при наличии отношений с противоположным партнером и не снижается, если отношения отсутствуют.
Это что касается обязательного времени, но часто время увеличивают сами дневные, просто потому, что в гоаре весело и всегда есть чем заняться. Я с двенадцати лет посещала секцию по оратори – искусству говорить, и секцию изучающих останки древних цивилизаций, которую вели работники Главного хранилища Талары. Могла бы посещать только одну секцию, потому что родители получили разрешение на наши с Шеном отношения, еще когда мне было двенадцать, но мне в гоаре нравилось. В пятнадцать к двум секциям добавились «Утерянные языки», «Танцевальные традиции Талары» и дополнительный курс по предмету «Изучение поведения», на который имели право только знающие и читающие души и где я познакомилась с Вин и Синтой. Долго, почти полный оборот Талары я добивалась разрешения посещать курсы «Раскрытие возможностей» и «Способности человеческого подсознания», на которые допускались только читающие души старшей группы, то есть от двадцати одного года. К моему огромному счастью хранящий Адан, используя связи, добился для меня разрешения, и с замиранием сердца я ходила в эти дополнительные секции, хотя могла и не посещать их, учитывая отношения с Шеном.
В этом году все изменилось. После семидневного отдыха новый учебный год начался для меня с вызова в кабинет главы Академии Арреше инора Гевене, там уже находился глава Академии Ранмарн инор Осане.
– Лирель Манире, – пристально следя за моей реакцией, произнес инор Гевене, – вы завершаете обучение в стенах Академии Арреше.
Контроль Сер-Вейслера – и я сумела сдержаться. После того как в двенадцать лет меня хотели отчислить из Академии для знающих, этот страх не оставлял меня никогда… особенно в те кан, когда Шен начинал говорить, какая я красивая. И вот мне восемнадцать, и все повторилось – вызов в кабинет главы Академии, суровый и тогда еще неизвестный мне посторонний, в котором как знающая я определила одного из наблюдающих, и вердикт: «Вы завершаете обучение в стенах Академии Арреше». Тогда, в зеленом квадратном кабинете инора Гевене, мне хотелось молить о втором шансе, но… я сумела сдержать слезы и в двенадцать и не стала позорить себя недостойным поведением.
– Поразительная выдержка, маноре Манире, – заметил инор Осане, – и тем радостнее мне сообщить вам, что с сегодняшнего дня вы зачисляетесь в штат знающих Академии Ранмарн.
После подобного сообщения я протянула руку, на ощупь схватилась за спинку стула, прошла и села, пытаясь понять услышанное. Я, Лирель Манире, обучающаяся в Академии Арреше в средней группе, буду знающей в Академии Ранмарн, где воспитывается цвет таларийской нации, иными словами, военные? Не могу сказать, что для меня случившееся стало шоком – это было чем-то значительно большим, чем просто шок! В свете последних событий недоучившихся назначали на должность знающих, но… я не в старшей, завершающей обучение группе, я находилась в средней. Это первое, и второе – знающих-недоучек не назначали в Академии Ранмарн… Это было немыслимо.
– Инор Гевене, – я обратилась к тому единственному присутствующему, которого знала, – при всем моем уважении, мотивы данного назначения мне непонятны.
– Маноре Манире, – оборвал меня глава Арреше, – позвольте представить вам главу Академии Ранмарн города Исикаре, знающего третьего танра, личного советника таара Иргадема, – после этих слов мои глаза увеличились, – старшего знающего инора Осане.
Поднявшись, я поклонилась человеку, который отныне был и моим главой.
Инор Осане ничего объяснять мне не стал, перешел непосредственно к инструкциям:
– Сейчас вы направитесь в Академию Ранмарн, где вам передадут расписание ваших обучающих занятий, код допуска в хранилище знаний Ранмарн, введут код допуска на уровни Академии. Добро пожаловать в коллектив знающих Ранмарн, маноре Манире!
Мне оставалось лишь поклониться и покинуть кабинет главы Академии Арреше.
Тогда, спускаясь по лестницам, так как нас, будущих знающих, учили выносливости, и оге были разрешены лишь для младших групп и обучающих, я испуганно думала о будущем. Мимо спешили на занятия знающие в серых рубашках до колен и широких брюках. В Академии Арреше форма не делилась по половому признаку, более того, прическа и форма были равными для всех. Я смотрела на тех, с кем училась с шести лет, и сердце сжималось… это все оказалось так неожиданно.
Когда вернулась домой, мама испуганно посмотрела на выходящую из оге меня и даже побоялась спросить. Страх, тот страх в мои двенадцать она перенесла, пожалуй, тяжелее, чем я, и вот я вернулась домой, пройдя по пустым утренним улицам, так как все уже разошлись на занятия или работу, и замерла, глядя на маму.
– Нет, не отчислили, – попыталась улыбнуться, – меня назначили знающей в Академию Ранмарн.
На лице мамы отразились все те эмоции, которые испытала и я: недоверие, удивление, осознание и страх перед будущим.