Академия семи ветров. Добить дракона
Шрифт:
Я снова погладила напрягшуюся и недовольную спину:
— Да понимаю я, понимаю теперь, что не этого надо было бояться… А тогда мне и в голову не пришло, что со мной что-нибудь похуже возвращения домой может случиться. Хорошо хоть, ума хватило прихватить из дома капли… ну, такие… чтобы не спать, — я замялась, подбирая, как бы обтекаемее их назвать.
Потому что те капли, которые были у меня, они, вообще-то для другого, но если превысить дозировку, дают и такой эффект. Вряд ли целитель, рассказывая мне о том, как дорого может мне обойтись пренебрежение рекомендациями, ожидал что я использую его слова ровно наоборот. Впрочем, заплатить мне все же пришлось. Я почти уверена, что именно та поездка от родительского замка до академии стала причиной, почему мне пришлось повысить прием сперва до четырех, а теперь и до пяти капель в сутки.
— В общем, ты обпилась магическими стимуляторами, — подвел итог моим попыткам извернуться Алвис.
Я вздохнула:
— Почти. А когда добралась до Тилбери — сняла комнату в трактире и отоспалась за всё время пути.
Алвис завозился подо мной, разворачивая голову так, чтобы меня видеть, и очень осторожно спросил, вглядываясь в мое лицо:
— Они тебя… Обижали? Родители?
Идея была настолько дикой, что я на мгновение опешила:
— Что? Нет! Конечно, нет! Отец меня не обижал! Он одинаково хорошо относился и относится ко всем своим детям! С чего тебе такая мысль вообще в голову пришла?
А мне вообще позволялось даже больше, чем остальным — я же сла-а-абенькая, боле-е-езненная!
Но это я вслух говорить не стала.
Дракон подо мной неловко пожал плечом:
— Тебя держали практически под замком. Не учили ничему, кроме контроля. С моей стороны естественно подумать…
— Меня учили, я же говорила! — возмутилась я. — Ну, сам посуди, как бы я поступила в академию, если бы меня не учили?
…с трудом. С огромным трудом.
— Милдрит, — Алвис вздохнул, — прости, но тебя приняли не за продемонстрированные на испытаниях знания. Более того, скажу прямо — ты бы поступила, даже если бы не умела вообще ничего. Таким потенциалом, как у тебя, не разбрасываются.
Знаю. Наблюдаю это всю свою жизнь, так сказать.
— Меня учили! — Уперлась я.
Да, до десяти лет — но учили же!
— Просто отец считал, что моим даром разумнее распорядиться, грамотно выдав меня замуж ради одаренных внуков. Отец, он очень хороший, он правда желает своим детям добра. Как сам его представляет. Просто некоторых вещей он совсем не понимает. Он живет разумом, и считает, что эмоции — это блажь, а руководствоваться нужно практическими соображениями. А того, что не все могут так, как он, ну… он этого просто не видит, понимаешь?
Я устала разговаривать со спиной Алвиса, хоть она мне и ужасно симпатична, и упала на кровать рядом с драконом. Он повозился и перевернулся на бок, а я раскинулась на постели и уставилась в потолок.
— На самом деле, я отца понимаю. И это даже честно: всю жизнь род заботился обо мне — настало и мне время позаботиться о будущем рода. Я бы даже смирилась со своими желаниями и подчинилась отцовской воле, если бы… Если бы только отец согласился заменить жениха!
— А что не так было с женихом? — насторожился дракон.
— Да все с ним так.
Я досадливо скривилась: вот о женихе вспоминать было совсем не так приятно, как о побеге.
— Если не считать того, что у него до меня уже имелась невеста. В которую он был влюблен!
Я не выдержала, села в постели, подгребла к себе подушку, обняла ее, и продолжила изливать свое негодование:
— Нет, я ему даже сочувствовала, представляешь? Пока не поняла, что главной виновницей своих бед он выбрал меня! — Я свирепо раздувала ноздри, заново проживая эту несправедливость и обиду. — Не своего и моего отцов, разорвавших старые договоренности ради своих менталистовыведенческих планов. Не себя, за то что подчинился их требованиям и предал возлюбленную. Он возненавидел за всё случившееся меня!
Алвис подтянулся, сел в постели и сгреб меня в объятия вместе с подушкой, которую я так и не выпустила.
— Ты говорила об этом с отцом?
— Еще бы! Я ему — “можно мне не идти за него замуж, он меня ненавидит”, а отец — “я поговорю с твоим женихом, он будет носить экранирующий амулет”. Представляешь, какая меня ждала супружеская жизнь?
А главное, какая жизнь ждала моих детей, если… когда… Ну, нет, человеку, который склонен складывать вину на самого слабого, я своих детей не доверю.
Даже гипотетических.
— И ты сбежала, — резюмировал Алвис.
— И я сбежала! — воинственно подтвердила я куда-то в его плечо. — Потому что прежде чем разводить менталистов — научитесь сначала их содержать!
Я Алвис легонько потянул меня к себе, и я подалась, прижалась щекой к его груди.
Подумала — и попросила:
— А ты можешь опять проявить чешую? Чтобы она как ручеек?.. Мне так нравится, когда она появляется и исчезает…
Мне в макушку хмыкнуло — и вожделенный ручеек чешуек таки проявился вдоль ключицы.
Я заворожено вела пальцем по гладким пластинкам, и, кажется, немного выпала из жизни за этим занятием, настолько удивительно спокойно мне было.
— Алвис, — вспомнила я вдруг вопрос, который не давал покоя моему любопытству уже не первый день, да спросить все как-то не к месту было. — А кого ты имел в виду, когда говорил, что я напомнила тебе кого-то с любовью ко вскрытиям и драконьей чешуе?
Он щекотно рассмеялся мне в волосы, пустив волну мурашек от макушки к затылку и по позвоночнику:
— Ты с ней знакома, Милдрит. Эйнар представил вас на балу.
— Тереса Ривад? Жена ректора и твоя… твоя…
— Да, все верно, — усмехнулся Алвис. — Жена Эйнара и моя драгоценная пра-пра-пра — двенадцать раз “пра” — внучатая племянница. Или четырнадцать раз “пра”. Я точно не помню, в каком колене она моя родня. Но чешую она с нас с Эйнаром дергает и кровь на свои исследования цедит совершенно как ближайшая родственница! Действует, кстати, строго по твоим заветам: завела себе драконов, научилась их содержать и теперь планирует разводить.