Академия темных властелинов
Шрифт:
— Ах ты… Заставлять меня ждать под дверью, как какую-то прислугу? У тебя нет понятия о чести! — задохнулась красавица от негодования и даже топнула каблучком.
А я же поняла, что не быть мне истинной женщиной, ибо не смогла сдержаться и уточнила:
— А еще у него нет понятия стыда. В общем, ничего лишнего и ненужного у него таки нет.
Такой «похвалы» не выдержал уже Дэн:
— Рей, а у тебя самой хоть капля совести есть?
— Есть. Тебе накапать? — не осталась в долгу я.
На это он лишь махнул рукой. Зато
— Выбирай, Дэниэль. Или я, или… твоя работа, — добавила она уничижительно.
— Хорошо, — сухо бросил Вердэн и стремительно вышел из кабинета.
Мы остались с дамой тет-а-тет.
Она смерила меня убийственным взглядом. От легкомысленной и капризной барышни не осталось и следа. Женственность слетела с Оливии, явив мне и Энжи ее истинную суть матерого спецназовца, привыкшего не только к открытому бою, но и в совершенстве владевшего партизанской тактикой. Она с циничной усмешкой произнесла:
— Мы с Дэниэлем любовники уже почти год. Тебе известно, скольких за это время я отвадила от него? Знаю этот его взгляд, который загорался каждый раз, когда он хотел разорвать наши отношения. И сейчас я не позволю, чтобы какая-нибудь шавка перебежала мне дорогу к алтарю.
С этими словами она порвала рукав своего платья и запустила пальцы в собственную, идеально уложенную прическу.
Все это произошло в считаные мгновения, пока Дэна не было в кабинете. А до меня с запозданием дошел извечный, как мир, трюк: обвинение на опережение!
Я вскочила с кресла в ту самую секунду, когда Дэн вошел.
— Твоя ненормальная напала на меня! — Оливия уничижительно ткнула пальцем и осеклась.
Дэниэль стоял со шкатулкой в руках. Откинутая крышка являла миру явно дорогое колье. У меня по горлу прокатился ледяной комок, ухнув в район желудка. Но больше всех поразила крысявка. Словно засучив лапами невидимые рукава, Энжи пропищала:
— Ну, наглая! Да если бы мы с Рей на эту мымру напали, она бы по-другому выглядела!
С этими словами голохвостая ринулась показать, как это — по-другому. Остановила я ее уже в полете, ухватив за кончик хвоста. Зубы Энжи щелкнули у самого кончика носа той, что вздумала клеветать. Оливия рефлекторно дернулась.
Фамильяр пищала, извивалась и материлась на своем крысячьем.
— Вот видишь! — Обличительный перст брюнетки указал на крысявку.
— Фуф! — протестующе заверещала погрызуха. — Только отпустите меня, и я покажу, как должна выглядеть та, что пережила мое нападение! Да я ей нос откушу и уши резцами располосую!
Оливия попятилась, а Дэн с интересом уставился на мою Энжи.
— И чем же вызвана такая ярость? — спросил он у висящей вниз головой крысы.
Та демонстративно сложила лапы на груди и отвернула морду.
— Я защищала свое! — гордо возвестила миру Энжи, не выказав и капли раскаяния.
— Меня чуть не покусали! Я требую…
— Значит, факта клеветы на Рей ты не отрицаешь? — перебил ее Вердэн.
Оливия открыла рот и, так и не издав ни единого звука, закрыла.
— А раз так, то… Я хотел преподнести тебе это колье при других условиях, но, как видно, расставания — не мой конек. Это украшение — мой прощальный подарок.
С этими словами Дэн поставил на стол шкатулку.
Надо ли говорить, что колье тут же швырнули в него с криком:
— Ты редкостная сволочь и мерзавец!
После чего Оливия выбежала из кабинета.
Воцарившаяся тишина давила на виски. Энжи, все так же болтавшаяся в воздухе, и та затаила дыхание. Я тихонько посадила ее себе на плечо.
— Извини, — только и нашла что сказать.
От звука моего голоса Дэн встряхнулся, как мокрая псина. Я же решила его утешить:
— В ее устах это звучало, словно ты единственный и неповторимый, — втянула голову в плечи и развела руками.
А Вердэн… он расхохотался.
— Рей, неужели ты думаешь, что я не знал, на что способна Оливия? Она ждала предложения руки и сердца. Вот только не подозревала, что ни того ни другого я не предложу ей никогда по нескольким причинам: проклятие, моя работа и то, что я феникс.
— Так она не подозревает о том, кто ты?
— Для Оливии, как и для остальных, я крауф, числящийся советником министра департамента правопорядка. О проклятии, о моей истинной сути и о том, кем я реально являюсь, знают лишь единицы. И нечаянно — ты. Морок скрывает знаки на коже, контроль — огонь феникса.
— А я все думаю, почему ты так не похож на невинного мальчика?
Права была моя бабушка, говоря, что пережитый стресс лучше снимать, заедая вкусненьким, а лучше его вообще не надевать на себя, ибо фасончик у него тот еще. Я же, не имея под рукой «успокоительного», стала ехидничать.
— Рей, я не говорил, что, когда ты молчишь, тебя так приятно слушать?
Решила это проигнорировать. Выразительно так проигнорировать. Из разряда: «Вам скучно? Так могу развеселить — устроить скандал». Дэн, словно почувствовав мой настрой, витавший в воздухе, неожиданно по-мальчишески сел на стол, свесив ноги и уперев ладони в полированное дерево, и провокационно начал:
— Рей, чем дольше я с тобой общаюсь, тем сильнее у меня ощущение, что тебе отнюдь не семнадцать…
— Нормальный у меня возраст. Как раз такой, когда в благородных лессов на черных жеребцах верить уже перестаешь, но к цокоту копыт еще прислушиваешься, — не осталась я в долгу. — К тому же спрашивать о годах у женщин неприлично. Зато у мужчин — нет.
Дэн на миг задумался, а потом сделал вид, что размышляет вслух:
— На суаре у Робурина мне присутствовать обязательно, и моветон появиться без дамы, хотя и простительно… Зато с тобой в кои-то веки не будет скучно. Уверен, ты найдешь со стариком-судьей общий язык. Этот почтенный полугном хоть и вышел на пенсию, но в некоторые тяжбы сует нос.