Академия темных властелинов
Шрифт:
Я согласилась, памятуя о негласном правиле автостоперов: если тебя подвозят за так, то будь добр, расплатись разговором. А то ведь водители, особливо дальнобойщики, по простой речи скучают. Послушать, высказаться. Вот и сейчас, жуя булку, я болтала с Сейной, которая тоже уплетала сдобу.
Чисто по-женски мы с учебы перешли на более приземленные темы: где можно купить недорогое приличное платье и как отстирать грязь после полигона, где над нами измывался магистр Дирк.
А потом… слово за слово, выяснилось, что Сейна, которой едва минуло девятнадцать, была из довольно богатого
Муженек же, поняв, что ему ничего не светит, просто выставил девушку на улицу. Заявил, что ему без надобности чучело в постели, неумеха на кухне и нахлебница за столом. «Видимо, рассчитывал, что я сама тихо-мирно умру в подворотне», — невесело усмехнулась Сейна.
По тому, как спокойно и даже отстраненно девушка рассказывала о себе, стало понятно: она это все уже пережила, перегорела и делится со мной не сокровенным, а чтобы я поняла, как ее занесло в няньки.
Удары набата оповестили о том, что перерыв закончился, и мы поспешили в аудиторию, где нас ждало еще одно занятие. На этот раз с куратором. Но едва только наша надзирательница вошла в класс и оглядела замерших курсисток, ее взгляд впился в меня:
— Смотрю, у вас, Рейнара, случился выплеск силы?
Я не успела спросить, как она об этом догадалась, поскольку магесса бросила:
— У вас в волосах седая прядь. А это один из признаков стремительного старения, которое как раз и случается при выплесках некромантского дара.
Я машинально покосилась на косу, что заплела сегодня утром практически с закрытыми глазами. И правда, в темных волосах виднелась серебристая змейка.
Куратор же, попросив всех присаживаться, объявила тему занятия, которая была как раз созвучна ситуации: «Первые проявления магического дара у детей».
Всю лекцию я сидела как на иголках. В голове роилось множество вопросов, от «почему никто до этого мне ничего не сказал?» до «что делать?». Едва дождавшись окончания трехчасовой лекции куратора, поспешила прочь. Я наивно надеялась, что хотя бы сегодня доберусь до дома без приключений, отдохну и обдумаю все случившееся, а еще — загляну в зеркало, чтобы убедиться, что мое лицо не обезображено морщинами, как у старухи. Реальность заставила убедиться еще раз в том, что надежда — самый фиговый помощник в жизни, зато живучая.
Я уже почти миновала парк, когда меня окликнул знакомый голос:
— Рей!
У скамейки стоял Эрвин. Серьезный, собранный и с букетом в руках.
Я видела этого парня разным: наглым, развязным, хитрым, соблазняющим, но таким — никогда.
Мой взгляд прошелся от мысков начищенных до блеска сапог до светлых волос, собранных
— И? — Усталость — лучшее подспорье самой близкой сестре таланта, оттого мой спич состоял всего из одного звука, зато весьма выразительного.
— Извини. — Мне протянули здоровенный веник синих роз, обернутый в пергамент.
Я взглянула на букет, потом на свои руки и поняла: не донесу эту охапку. Их там было больше сотни, и если Эрвин с легкостью держал эти цветы, то я наверняка буду мести ими тротуар.
— Зачем столько? Я же еще живая… — ляпнула первое, что пришло на ум, глядя на эту траурную клумбу.
На лице блондина не дрогнул ни один мускул, зато вылезшая из-за ворота Энжи пискнула:
— Не бери! Этот ритуальный букет.
— А в чем его ритуальность? — Верх взяло любопытство.
— Как будто сама не знаешь, — насупилась крысявка. — Если мужчина дарит женщине розы цвета ночного неба, то это означает, что у него серьезные намерения и он будет бороться за ту, которую выбрал, до конца. Возьмешь — значит, согласна на его предложение.
— А ничего, что я замужем? — Я уставилась на Эрвина в упор.
— Муж — не скала, подвинется, — сжал зубы боевик. — Тем более что разводы в империи еще никто не отменял.
— Ты прав, муж — не скала, он, может, и подвинется, зато у меня деверь — бульдозер. Закопает.
Сказала и поняла, что навряд ли собеседник имеет представление о большегрузной технике, но Эрвин то ли не обратил на это внимания, то ли «закопает» было и так само по себе информативно.
— Я не боюсь Дэниэля Вердэна, — упрямо возразил боевик. — К тому же невооруженным глазом видно, что ты вышла замуж не от большого чувства. Рей, ты же с этим первокурсником и не виделась даже после падения. Какая уж тут любовь?
«Эрвин зря время не терял: столько вынюхать за одну ночь», — подумала я с досадой. И не то чтобы сведения обо мне были высшей степени строгости и секретности… Но все же.
— Давай начистоту — зачем я тебе? Я бы поняла еще, если бы у нас ничего не было и ты из охотничьего азарта и в силу природного кобелизма… — била словами наотмашь, в надежде довести бывшего любовника до кипения, чтобы тот испарился и мы закончили этот странный разговор.
Три раза ха! Этот наглец даже как-то расслабился, чем здорово причесал мне нервы.
— Я не кобель, — прозвучало с хитрой улыбкой.
— Да разве?
— Я только слегка погавкать.
— Так гавкай на других. Зачем ко мне-то привязался?
— Рей, вчера, увидев тебя с этим Вердэном, я понял, что мне другие даром не сдались. И если дело только в том, что я бабник… Это все в прошлом! А чтобы ты поверила… — Тут он встал на одно колено и протянул мне парные обручальные браслеты. Мужской, более простой и массивный, и женский — с ажурным плетением.
Украшение было не чета моему нынешнему, медному. Золотое, изящное и в то же время с инкрустацией рубинами, отчего становилось понятно: несмотря на воздушность, оно тяжелое. Сразу видно, что не от новомодного ювелира, а из семейной шкатулки. Глядя на такое, невольно осознаёшь: рука, что его носила, не стирала и не мыла полов. Скольким женщинам рода Торон оно принадлежало?