Академия. Невеста мага
Шрифт:
Еще мгновенье, и выгорю дотла…
Вставший белой стеной снег скрутился в воющую спираль, обдал фонтаном секущих до рези снежинок, и тут стало легко. Внезапно. Боль, терзавшая ногу — исчезла (как и взявшийся ниоткуда раскаленный поток).
Я приоткрыла слезящиеся глаза.
Целитель стоял на одном колене напротив. Опускал затухавшие руки и слегка покачивался. Пламенные узоры померкли, эльфийская кожа вновь излучала ровное серебристое сияние. Взгляд ясных, сверкающих глаз был затуманен.
На секунду я увидела на лице красавца растерянность, которая мгновенно сменилась невозмутимостью. Мне же сразу подумалось, что я просто еще не до конца пришла в себя и обманулась игрой света и тени.
Проследила за потухшей на мужской щеке огненной змейкой и выдавила:
— Что это было?
Агарвэн отвел взор в сторону ледяной долины.
— Эльфийская медицина, — слегка качнул головой, — и немного магии.
— Магии?
Он прожег пристальным взглядом:
— Удивлена?
Пожала плечами. Не знаю, как здесь — в моем мире магии не существует (но пока благоразумно решила об этом смолчать).
— И Одарённых в твоем княжестве нет?
Я еще на первый вопрос не ответила, а он другой задает. Кстати, о каком «моем княжестве» говорит и кто такие Одаренные?
— Одаренными называют тех, в ком пробудился магический дар. Не знаешь?
Первый раз слышу. Как и о том, что у меня есть «княжество». Думала, как очнусь, спросят об имени, откуда взялась и почему оказалась в той пугающей башне, окруженная стаей разъяренных волков, а вместо этого интересуются ерундой.
— Услугами магов тоже не пользовалась?
Спросил и принялся внимательно наблюдать за моей реакцией. Очень внимательно, изучающе. Какого ответа ждал? Не знаю.
Помолчав и осмыслив происходящее, на всякий случай уточнила:
— Если ты о колдунах — нет.
— Интересно, — нахмурился командир эльфов, переводя внимательный взгляд к горизонту.
Не отказала себе в удовольствии получше его рассмотреть.
Глаза очертили абрис высокого лба, изящные дуги темно-серебристых бровей, скосились на острые скулы, поводили по чувственным, будто созданным для поцелуев губам, удивились крепкому волевому подбородку, залюбовались белыми как мерцающий под зимним солнцем снег волосами.
У него была особая красота. Утонченная, благородная, притягивающая взгляд. Хотелось смотреть бесконечно. Волнующее и очень приятное состояние.
— Отдыхай пока, — оторвал от размышлений беловолосый.
Стряхнул с ладоней угасавшие язычки пламени (отчего снег меж нами зашкворчал и окутался паром). Поднялся, пошатнулся, но сразу выпрямился.
— Сейчас пришлю кого-нибудь в помощники.
И более не проронив ни единого слова, растаял в брошенной ветром колючей поземке.
* * *
Я долго приходила в себя после случившегося.
Наблюдала, как на ноге пропадает припухлость, а кожа приобретает здоровый розоватый оттенок, остужала раскрасневшееся от прилившей крови лицо и горевшие огнем легкие, успокаивала трепыхавшееся как бабочка в силках сердце.
Куда бы меня ни занесло, понятия об основах медицины тут очень специфические. Моего папу, который работал хирургом в городской поликлинике, они бы, как минимум, не оставили равнодушным. Меня, если честно, чуть-чуть напугали.
Наконец, почувствовав себя лучше, натянула полусапожек и обернулась на шум.
Сбоку возник Лафаэль и протянул кружку горячего супа и хлеб с сыром:
— Приятного аппетита.
Как раз вовремя.
Принявшись за еду, не сразу заметила, что лучник неожиданно замер. Долго присматривался и вдруг выдохнул:
— Сам кано тебя исцелил?
— М?
— Нога, — уточнил стоявший подле эльф. — Командир вылечил?
Я беззаботно кивнула и вернулась к еде, но и ложки ко рту поднести не успела, вздрогнула.
— Тебя?!
Подняла гневный взгляд, мол «а чем я хуже других?» и нахмурилась. Вид у Лафаэля был ошарашенный.
Он тряхнул собранным на макушке хвостом и присел с краю бревна.
— Целители нашего народа сами решают, кому помогать, а чью просьбу оставить без ответа. Но если уж взялись вырвать из когтей смерти, то после вправе потребовать с исцелённого соразмерную плату. С тебя какую спросил?
— Никакую, — удивленно протянула в ответ.
То ли считав с моего лица замешательство, то ли просто захотев выговориться, Лафаэль пояснил:
— Исцеление другого отнимает много сил. Любой практикующий магию жизни после ритуала становится уязвим. Порой даже смертен.
— Надолго?
— На день. Два. Зависит от силы родовой крови. Магического уровня.
— Как потом восстанавливается?
— Подпитывается от накопителей. Непосредственно — Источника силы. Пьет специальные зелья. Муторно это, тяжело, а порой и болезненно. От того и плата нужна. Таков непреложный закон магии жизни.
Я недоверчиво сузила глаза.
— Допустим. И чем ваш кано обычно берет?
— С каждого по возможностям, — глянул лучник с прищуром. Пробежался глазами от моей шеи к животу, а как обратно «пошел» задержался на груди с затвердевшими от мороза сосками, что топорщились лисьими носиками, натянув тонкую ткань платья, и как-то недобро усмехнулся.
У меня от его намека по коже мороз.
— Зря я про плату сказал, — опомнился эльф. — Если сразу не потребовал, дальше точно не спросит. — Прости.
Успокоил. Прям от слова «совсем».
Мне хотелось еще немного позлиться, может даже побурчать, но тут я почувствовала в горле «пожар» и стало не до того. Отбросив обиду, начала обводить лагерь в поисках кувшина или на худой конец меха с водой, как услышала Лафаэля: