Академония. Я – не чудовище, я только учусь!
Шрифт:
А сейчас я, как образцовый домашний террорист составлю список требований. Достав огрызок карандаша, перевернув «Правила для учеников», я стала писать свой манифест. Первое! Одежда! Нормальная одежда! Не буду же я все время ходить в халате и тапках? Второе. Белье! Лифчик и трусы. И не одна пара, а целая коробочка! На выбор! Не буду же я ходить в одних трусах-недельке. Поносил недельку, прополоскал и снова в бой! Полотенце. Одно для головы, другое для тела! Два комплекта. Обувь. Нормальная обувь, а не какие-нибудь деревянные башмаки Золушки. Носки – 5 пар. Постельное белье – два комплекта.
У меня заканчивается бумажка, и я уже мельчу, как могу. Все! Готово! Сейчас пойду ставить ультиматум! Колина мама, великий гуру по выносу мозга, помоги мне! Ом…Ом…Ом.. В последний раз, лежа на кровати и пытаясь уснуть, я слышала через стенку скандал, сравнимый по масштабам с мировой революцией, когда Колина мама сообщила, что у нее закончился антиперспирант, а ее сейчас уже бывший, но на тот момент еще нынешний, муж сообщил, что она может пользоваться его вонючкой для подмышек.
Ну, все. Я пошла на огород. Проведаю своего овоща на грядке. Пожелайте мне удачи! Если расчет верный, то сегодня я буду уже дома, досматривать свой ужастик! А если мой овощ окажется крепким орешком, то я получу вполне комфортные условия для моего временного проживания. Согласитесь, вынашивать план о побеге гораздо лучше в номере люкс, чем в темнице сырой?
Мой овощ сидел в кресле, уставившись в треснутое зеркало. «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи! Кто на свете всех ленивей, все аморфней и тоскливей?» Классическая картина. Муж сидит у телевизора, а жена в халате и тапках стоит у него над душой!
– Многоуважаемый преподаватель! – торжественно начала я, и, не ожидая, что он удосужится ко мне обернуться, решила пойти в наступление и встать между ним и зеркалом. У Колиной мамы получилось заслонять своим багажником плазму в сорок два дюйма, но мне до нее расти и расти.
Он поднял на меня свои глаза, в которых застыла вся мировая скорбь.
– Итак, по закону вы обязаны обеспечить меня всем необходимым для проживания! – я ткнула пальцем в нужный пункт, а потом перевернула страницу и начала торжественно зачитывать список всего необходимого. Учитель даже не поменялся в лице.
– Оставляй список. Я посмотрю, что можно сделать. Еще вопросы есть? – спокойно ответил он, равнодушно глядя мне в глаза.
– Есть! Почему нельзя вернуть меня домой? Объясните, наконец! И не надо мне отвечать, мол, потому что, гладиолус… – возмутилась я, удивляясь, как легко он согласился с моими требованиями.
– Я не собираюсь тебе ничего объяснять, – с расстановкой, словно я – умственно отсталая, произнес мой учитель, опираясь на ручки кресла, – Но если тебе охота поговорить, я найду тебе собеседников!
Лорд встал и повел меня в сторону той двери, которая затесалась между стеллажами. Толкнув ее, мы очутились в темной комнате, где я еще ни разу не была. Свечи моментально вспыхнули, и я заорала от ужаса. Возле окна стоял шкаф, в котором было две полки. Верхняя и нижняя. И на полках лежали черепа.
– Вы что? Издеваетесь? – возмутилась я, пятясь назад от этой Кунсткамеры. Я что? Гамлет, чтобы с черепушкой вести беседы? Дверь закрылась, и мне стало понятно, что я осталась одна наедине с этим кошмаром.
И тут я увидела, как у одного из черепов зеленым светом загорелись глазницы. Я осторожно сделала шаг назад. Мало ли… А то как выскочит, как выпрыгнет…
– Ребята! У нас пополнение! – хрипловато произнес череп, не открывая рта. Когда он говорил, огонек в его глазах мигал. Я заметила, что у него не хватало одного зуба.
– Где? – хором завопили черепушки, а потом разочарованно вздохнули, – Тю! Живая…
– Эйг, ты как всегда, в своем репертуаре! – раздался женский голос с нижней полки. Небольшая черепушка замигала желтоватыми глазами.
– Кора, когда ты впервые пришла сюда, то тоже еще дышала! – напомнил череп с выбитым зубом по имени Эйг, – Но я тебе ничего тогда плохого не сказал!
– Ребята, не ссорьтесь! Давайте познакомимся! – произнес треснутый череп, стоящий рядом с Эйгом. Его глаза были ярко синими, как сапфиры, – Нам же потом вместе стоять! Не нужно начинать наше знакомство с ругани! Итак, как тебя зовут?
– Ника! – икнула я, удивляясь все больше и больше.
– Странно, но когда этот халдей готовил тебе табличку, он называл тебя совсем другим именем. Он всем нам заказал новый таблички. Жаль, что я не могу подсмотреть, может быть, их уже сделали? Эй, ребята с нижней! Гляньте – ка, что там написано? – хрипловатым густым женским голосом попросила черепушка, стоящая почти в центре верхней полки, – Кстати, меня зовут Урса! Очень приятно! А треснутого зовут Люк. Он тут у нас сбежать собирался… Правда, Люк? И упал неудачно!
С нижней полки раздался густой бас. Говорил самый крупный череп, стоящий справа от вакансии.
– Меня зовут Амос! – пробасил черепок, – А мою соседку зовут…
– Да я и сама прекрасно могу представиться! Меня зовут Кора! – сказал самый маленький череп, стоящий сбоку от Амоса, – И стоять тебе, Ника, возле Фулера.
– Ха-ха! – раздался противный смешок с верхней полки. У этого черепа горел только один огонек.
– А что плохого в том, чтобы стоять возле Фулера? – поинтересовалась я, немного не врубаясь, как такое вообще может быть, чтобы черепа разговаривали?
– Ха! Я пришел сразу после Фулера, так у меня все простыни и матрас были мокрые! Он писялся в кровать! Ха-ха! – ответил одноглазый гнусавым голосом.
Череп, который стоял в гордо одиночестве рядом с вакантным местом, и которого, я так полагаю, зовут Фулер, писклявым мальчишеским голосом заорал:
– Да не писялся я! Я потел! До меня там уже весь матрас был грязный и в крошках! Это Эйг любил грызть сухари прямо на кровати! – возмутился Фулер, сверкая глазами, – А еще я увидел пару странных пятен на одеяле и картинку с нарисованной карандашом голой теткой под матрасом!