Аксель
Шрифт:
Я помню тот день, когда вернулся в наш родной город Дейл, штат Джорджия. Я был так взволнован тем, что, наконец, обниму свою девочку. Служба в морской пехоте была напряженной, но на некоторое время она стала моим домом. Теперь у меня была новая семья с нерушимыми братскими узами. Я не мог дождаться и ввести в этот круг Иззи, чтобы создать свою полноценную семью.
Основной курс боевой подготовки не был похож на то, что я ожидал. Я знал, что стану идеальным кандидатом для морской пехоты, когда записывался добровольцем в армию; просто я никогда не предполагал, что отличусь так быстро. Прибыть в первый день, чтобы на следующий оказаться в конференц-зале и получить задание, перевернувшее мою жизнь. Я был хорош, чертовски хорош, и они хотели меня заполучить. Единственная проблема, свойственная большинству внутриправительственных
Нашу с Иззи историю некоторые окрестили бы сказкой, если бы верили в это дерьмо. Я встретил ее в первый день своего второго года обучения в старшей школе. Она была испуганным маленьким первокурсником, рыбкой, выброшенной из воды на сушу и обезумевшей от страха. Но думаете, она так явно это демонстрировала? Нет, не моя Иззи, она зашла в школу Дейла с расправленными плечами и высоко поднятой головой. Ее светло-зеленые глаза были устремлены вперед и готовы сразиться со всем миром. Я бросил на нее всего один взгляд и понял, что она будет моей. С этого момента она была моей, а я был ее.
Она родилась в обеспеченной семье, ее родители были мечтой любого ребенка, они принимали всех и каждого, независимо от того, кто он и где родился. Они не возражали, что их единственный ребенок, их единственная дочь влюбилась в приемыша из самых низов; она полюбила меня, поэтому они сделали то же самое. Я был потрясен, когда узнал об их смерти. Адам и Холли Уэст были удивительными людьми, и я знал, что для Иззи их смерть стала тяжелой утратой. Своим захмелевшим от любви разумом я все еще верил, что она меня ждала; меня интересовало, где именно. Я знал, что кроме родителей у нее была какая-то родня, но никто не знал, где они жили. Поверьте, я спрашивал. Все ее друзья говорили только, что она была раздавлена; когда они разговаривали с ней на похоронах ее родителей, она молчала. Они говорили, что она полностью ушла в себя, словно превратилась в зомби. Она просто сидела там и смотрела в одну точку. Осознание того, что ей больно и одиноко, убивало меня больше, чем что-либо. Я обезумел, пытаясь ее найти. У меня было не так много времени, ведь я должен был вернуться к тренировкам. Единственное, что мне удалось узнать — она находилась в Северной или Южной Каролине, живя с родителями ее мамы. Проблема в том, что никто не знал девичью фамилию ее матери. В отсутствии ответов и времени, мне пришлось вернуться домой, я возвращался на базу обеспокоенным, но по-прежнему полным решимости найти ее.
Я не сдавался на протяжении четырех долгих лет. Я использовал все свои связи, которые имел и каждый цент, которым владел, лишь бы найти ее. Когда я получил известия, мне показалось, что я был застрелен прямо в гребаное сердце.
Замужем.
Моя девочка вышла замуж.
Изабель Уэст-Хантер вышла замуж четырьмя месяцами ранее. Полученные мною сведения были не полными, но я был уверен, что она счастлива и здорова.
С того самого момента мое сердце было полностью закрыто для всех и каждого. Заперто в огнеупорном сейфе и затоплено в глубине моего тела. Я бы не повторил ту ошибку вновь, никто не сделал бы из меня влюбленного дурака, в особенности такая сука, как Изабель Уэст.
Глава 6
В какой-то момент я, наверное, заснула на груди у Мэддокса, но его руки не ослабили хватку. Я проснулась около десяти минут назад, когда Грег стремительно ворвался в офис, с тех пор он не
Я знаю, что мы все еще в «Carnal», я слышу слабый отзвук басов, доносящийся с нижнего этажа. Эйфория, которой я наслаждалась, осталась в прошлом; упакована и отправлена в Мексику с билетом в один конец.
Мэддокс неразговорчивый человек, он продолжает успокаивающе напевать и крепко обнимать, но безмолвие – вот что устраивает меня больше всего. Он не принуждает меня к разговору, хотя я знаю, что у него есть вопросы. Похоже, он думает, что я ненормальная. Только что я улыбалась, а через секунду уже падаю в обморок. Поскольку первые впечатления произведены, думаю, что одно из них запомнится надолго.
Наконец Грег перестает расхаживать туда-сюда, бормоча, и смотрит на меня. Я вижу, что гнев сходит с его лица и вместо него тут же появляется спокойствие и сочувствие.
— Иди сюда, крошка.
Всхлипнув, я мгновенно выбираюсь из рук Мэддокса и рвусь вперед, в безопасные объятия Грега. Я даже не могу сосчитать, сколько раз этот человек был моим пристанищем, моей силой и опорой, собирая меня по кускам и не останавливаясь до тех пор, пока каждый из них благополучно не вставал на свое место.
Я слышу щелчок открывающейся двери и сразу же поднимаюсь с пола. Отчетливый гнев в глазах Локка останавливает меня прежде, чем я успеваю выпрямиться. Он не тот человек, который демонстрирует свои эмоции. Черт, я даже не помню, когда в последний раз был в состоянии определить, о чем он думал, не говоря уж о том, что он чувствовал. Сейчас же сомнений не остается. Из его взгляда, устремленного на меня, летят искры. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы убедиться в том, что он был зол на меня.
Ага, встань в очередь, придурок.
За прошлые сорок пять минут или около того я немного остыл. По большей части я был на первой стадии гнева. Я чувствовал себя более-менее уверенно и был вполне спокоен, чтобы оказаться в одной комнате с единственной девушкой, которую я любил, и попытаться ее выслушать. Мой разум требовал ответов. Я хотел знать почему… почему она не дождалась… почему она вышла замуж за другого.
Нет, о спокойствии можно было только мечтать. Меня по-прежнему заботила другая проблема из всех возможных, и она не имела ничего общего с гневом. Я не мог прийти в себя, увидев ее потрясающее лицо, лицо, которое терзало меня во снах и преследовало в воспоминаниях чертовски долго. Даже исходя гневом, при виде того как ее открыто касаются мужчины, которых я считал своими братьями, я до сих пор не мог удержать свой член от попыток вырваться из штанов. Все, что потребовалось – один взгляд на ее стройное, сексуальное, почти ничем не прикрытое, искушающее тело, и мне незамедлительно потребовалось кое-что поправить. До боли твердым мой член не был уже много лет. Я даже не знал, кто она такая, но влечение было настолько сильным, будто оно и не проходило.
Когда я подошел к бару и этой упругой попке, прикрытой облегающей красной тканью, я одичал. Я походил на бешеного быка, освобожденного с одной целью. Мой взгляд прошелся по ее спине, по каждому изящному изгибу на ее обнаженной коже, и единственная мысль крутилась вокруг того, чтобы затащить ее в постель и провести по этой линии языком, пока я не погружусь в нее, расположившись между ее сливочными бедрами.
А потом она обернулась, и я замер, как вкопанный. Похоть исчезла без следа, и вместо того, чтобы тащить эту сексуальную попку в ближайшую пустую комнату, я хотел забросить ее на плечо, унести отсюда и потребовать ответов. Я ждал этого момента двенадцать чертовски долгих лет. Я не ожидал, что, если когда-нибудь увижу ее вновь, она упадет в обморок.
— Какого черта ты уставился, Локк? — выкрикивая я, не желая тратить время на всю эту болтовню. Сейчас я просто жаждал схватки.
— Я смотрю на тебя, придурок. Тебе даже не придется прилагать усилия, чтобы «раскрыть гребаную тайну» и понять, что я смотрю прямо на твою тупую башку, — он рычит на меня, и рычит с такой свирепостью, что на мгновение я теряю дар речи.
— Какого черта? Ты, похоже, думаешь, что я уловил смысл твоего словесного поноса?
Он смотрит на меня, склоняет голову на бок, и я в очередной раз за вечер испытываю шок, когда он открывает свой рот.