Аксиома выживания
Шрифт:
– Магнит, я Гун. Я Гун. Нас убил Черный Сталкер! Как слыш…
Закончить немец не успел – острый черный композитный кол с хрустом пробил его латы и ребра, достав до позвоночника. Заставил выпустить из легких весь воздух и выгнуться дугой в предсмертной агонии. Сознание моментально растаяло, а до угасающего слуха донеслось:
– Уходи в Зону! Оставайся в ней… Уходи-и…
Борн опустил усик переговорного устройства, перестав бессмысленно вызывать вторую двойку, и сжал кулаки. Бойцы, стоявшие рядом, сохраняли угрюмые выражения лиц. Начальник безопасности обвел мимолетным взглядом головы подчиненных и без согласования с Великим строго распорядился:
– Уничтожить его! Немедленно. Отсюда не уйдем, пока
Группа закивала, забряцала доспехами и снаряжением.
– Выполнять! И помните одно – мне он нужен только мертвым! Аллес.
Бойцы разбежались, почти не переговариваясь и стараясь не издавать лишних звуков. Шелестящая на ветру листва и шуршащий бурьян вмиг поглотили людей. Борн постоял минуту, играя желваками, сделал помощнику знак ожидать его и, предчувствуя новую вспышку гнева хозяина «Ока», связался с Синцовым.
Рано утром, когда солнце силилось побороть ночную мглу, пробиваясь сквозь частокол сосняка на изгибах сопок, а туман неохотно покидал низину, опушку мари огласило настойчивое карканье черного ворона. Птица тревожно вертела головой, мигала фиолетовым глазом и топорщила перья, готовая в любую секунду сорваться с ветки. Что не нравилось пернатому в это раннее туманное утро, одному лешему было известно. Здесь, за пределами Зоны, не стоило бояться хищных мутантов, отморозков-ренегатов, любящих палить по воронью, не виднелось и аномалий. Только вереница людей в серой пятнистой одежде, черных латах и темно-синей униформе, растянувшаяся на десятки метров, смущала ворона. Он пристально следил за передвижением незнакомцев, посмевших нарушить его покой и границы территории. Следил и, может статься, недоумевал, зачем эти чудаки так рано тут бродят, да еще лезут в почти непроходимые болота.
«Чудаки» действительно всю ночь уходили от погони и, теряя людей в горах, вроде бы смогли оторваться от вездесущего сильного врага. Теперь беглецам уже было не до стыда за позорный проигрыш всего лишь одному противнику, они спешно покинули чащу и месили топкую почву низины. Их неприятель, покрошивший в сопках полтора десятка опытных тяжеловооруженных бойцов, не потерял, как они думали, след, а направился в обход маршрута легионеров, прямо к тому секретному объекту среди трясин, которого так жаждал достичь Синцов со сворой фанатиков. Этим самым он решил успокоить нервы в любую минуту ожидающих нападения врагов, а значит, усыпить их бдительность отсутствием преследования. А также внезапно встретить на финише остатки беглецов. В том, что их после топей Больших Луж и ловушек Болотника станет меньше, Черный Сталкер не сомневался. Он не спеша брел по опушке леса, обходя валуны и сильно искривленные переплетения корней, на холмах и в ямах помогая себе артефактом «посох», и был уже недалеко от намеченной цели.
– Профессор, бойцы устали, требуется привал, необходимо поправить и подогнать снаряжение и оружие, выставить мины-ловушки, организовать заградительную линию, – сообщил тяжело дышавший Борн, стирающий с лица пот.
– А почему ты меня перестал звать Великим? – Синцов встал как вкопанный, осматривая местность и сверяя маршрут по карте на экране планшета. Ни один КПК вне Зоны уже не действовал и не выдавал никакой информации. Хотя у профессора оставался личный гаджет с кристаллом, который работал в любую погоду и немыслимых условиях.
– Прошу прощения, регламент нарушен, но ты сам запретил мне…
– …Проехали, Борн. Думаешь, оторвались от этого чудовища? Устали бойцы… Ишь! От чего устали? Бежать от одного-единственного врага?!
– Господин…
– …Замолчи, офицер! Все вижу и сам. Боишься его-о… – Синцов саркастически усмехнулся. – Да, есть за что. Знаю. Это же по указке твоих друзей из «Всевластия» мы сами создали из него подобного монстра! А я предупреждал,
– Яво-оль.
Легионер отошел в сторону, заскрежетал зубами, захрустел суставами кулаков. Ох, с какой бы радостью он раздавил этого очкастого клопа! Как надоела уже эта лабораторная крыса им всем, и ему, начальнику безопасности, особенно. Если бы не обещание Синцова помочь Борну с телепортацией в прошлое, в родной Дрезден, где он, отец смертельно больного сына, смог бы финансово и морально повлиять на операцию и предотвратить развитие онкологического заболевания, то сейчас бы этот безумный и чопорный гений тонул в луже собственных крови и дерьма. А еще было так стыдно за слабость перед Чистильщиком, этим Черным Сталкером, за бегство, потерю товарищей, унижение, что Борн силился рвануть обратно в лес, найти врага и схватиться с ним один на один. Может, и умереть, но не слышать оскорбительных слов в свой адрес. Даже несмотря на то, что Борн и сам долгое время прожил бок о бок с русскими и научился их понимать, но за честь своей нации легионер готов был биться хоть с дюжиной Черных Сталкеров. Немец сплюнул и пошел отдавать распоряжения бойцам.
Туман неохотно таял, два тевтона со слегами прощупывали болото, в то время как остальные отдыхали, утоляли жажду, минировали бережок и проверяли снаряжение. Синцов забросил в рот пару пилюль, протер очки и сообщил об окончании привала. Субординацию он нарушал давно, хотя они с Борном четко разграничили сферы деятельности в клане: профессор не должен был лезть в военные дела тевтонов, а офицер не имел права мешать работе ученых. Граница этих прав и обязанностей давно стерлась, но лучше от этого не становилось. Увы…
Борн повторил команду Синцова, торопя людей и навешивая на себя оружие и боекомплект. И хотя, по словам ученого, впереди не могло быть врагов кроме трясин, опытный воин не мог расслабиться и облегчить свое снаряжение даже на грамм. Как там у этих русских говорят: «И на старуху бывает проруха»? Бойцы-славяне в группировке шутили, переделав поговорку: «И на старуху залазит Петруха!» Ржали, потешались, расслабляли себя как могли. Но все это раньше – теперь же солдаты напоминали навьюченных заморенных ишаков, потерявших разум, силы и боеспособность в схватках у Станции и с Чистильщиком.
– Вперед, головорезы! – гаркнул Борн, пытаясь хоть как-то воодушевить парней. – Сегодня вечером все будем дома, лакать пунш, есть жареные сосиски и лапать своих фрау и мадам. Живей, парни! Шевелим колготками и осматриваем округу. Больше смертей не будет. Нас тринадцать, а не двое, поэтому все тринадцать и дойдем. Форвертс!
И только один из безусых молодых ученых, помощник Синцова, пробурчал в респиратор:
– Чертова дюжина! Вот здорово. Все там будем…