Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Шрифт:
— Если бы я не открыла Нину Русланову, ее бы все равно открыл кто-нибудь другой. Такая актриса не могла остаться неоткрытой! — сказала Кира Муратова на премьере «Коротких встреч», состоявшейся через двадцать лет после завершения картины.
«Кира! — восклицает актриса. — Кира — это особая часть моей жизни. Подруга. Наставница. Пример огромной воли и мужества. Звучит банально? А я не могу найти других слов, тем более что применительно к Кире это идеально точно. Мне кажется, тот путь, который прошла Муратова, заставляет многих и меня, в частности, по-другому взглянуть на себя. Понять, как много может человек вынести, как он способен встать над своей судьбой. Она может все это…»
Началось же с того, что Нину, второкурсницу, остановили
— Отпускать нас в кино ох как не любили! — Нина Ивановна смеется. — Теперь иной раз думаю — и правильно! А чаще думаю — нет! Неверно! Нельзя отметать кино из актерской жизни, тем более для молодых, начинающих. Кино, если, конечно, это не бессмыслица, которой сейчас забит телевизор, расширяет наше амплуа. Талантливые режиссеры в этом плане смелее, раскованнее, что ли… Подвижнее, подвижнее, гибче кинематограф с нами обходится. Я, естественно, говорю о таких мастерах, которые тебя не затем приглашают, чтобы ты дублировала свои удачи, а новой бы людям явилась. В театре мне, уж поверьте, никогда не дали бы сыграть Адашову, а Алеша Герман решился! Понимаю: таких, как он, у нас раз-два и обчелся. И взгляд у него на артистов уникальный, потрясающий. Но можно же на него равняться. А не на того, кто на телеконвейере трудится. На его талант, смелость, разум…
И Кира Муратова, конечно же, рисковала, утверждая на роль Нади Нину Русланову. Опыта Русланова набиралась довольно своеобразно: в течение полугода она приходила каждый день на съемочную площадку независимо от того, была ли занята в той или иной сцене. Поначалу ей непросто давался и сам процесс съемок, то приходилось играть что-то из середины Надиной истории, то снимался финал, то надо было выйти на площадку и произносить первые реплики ее героини. Нина уставала от дублей. Уставала от ожидания… Но постепенно привыкала, учась тому, что в кадр надо «влетать». Так она сформулировала тогда суть своей новой работы.
Ситуация на съемках была сложной еще потому, что во второй главной женской роли снималась сама Муратова. Не сложилось с утвержденной на эту роль актрисой, на поиски новой времени уже не было. И тогда Муратова вышла на съемочную площадку еще в одном качестве: в облике милой, несчастливой Валентины Ивановны, работника горисполкома, женщины, изваянной советской идеей о первородстве служебного долга, равнозначного долгу перед Родиной!
Женственная прелесть молодой Муратовой, ее талант и прозорливость позволили ей повернуть характер такого толка неожиданно и трогательно. Валентина Ивановна от души, убежденно кладет все силы на то, чтобы горожанам жилось хоть чуточку легче, отдавая сердце и душу… проблеме городского водоснабжения. Сегодня это звучит дико! Но такими вырастали люди того поколения, часто жертвуя тем, чем не следовало бы жертвовать… Судьбой, любовью, семьей.
Подвижничество любого рода, как правило, сужает взгляд человека, концентрируя все его силы на чем-то одном, ставшем для него главным и единственным по большому счету. И у славной Валентины Ивановны просто недостает уже сил на нормальную любовь к любимому, на отказ от работы. Выбор однозначен: либо уехать с тем, кого она любит и кто любит ее, либо по-прежнему любить городское водоснабжение.
О Валентине Ивановне так подробно, чтобы стала внятной ее роль в судьбе сельской девчонки Нади. Нади, которая однажды вошла в дом сотрудницы горкомхоза… Общение с Муратовой-режиссером и Муратовой-актрисой, возможно, и стало для Руслановой киношколой в ее дебюте.
— Я считаю, что Кира — актриса замечательная! Ни у кого потом я не встречала подобную тонкость и легкость. Честно говоря, тогда я все это не очень-то осознавала…Теперь смотрю фильм —
Кира Муратова была для дебютантки камертоном и ориентиром. Помогали Нине в какой-то мере воспоминания о сравнительно недавней жизни в Богодухове с его полудеревенским бытом. О работе на стройке… Помнила она и о первых впечатлениях в Харькове, когда пришлось втискивать себя в другой быт, другие ритмы, мириться с отчужденностью горожан, пространством полуторамиллионного города и его лицами. Все это, безусловно, работало на образ Нади, крепкой дивчины. Прямые русые пряди обрамляли румяное лицо (фильм черно-белый, но все время чувствовался этот горячий, здоровый румянец), взгляд смелый, острый, чуть исподлобья, чуть настороженно… А как иначе?
В самой природе Нины Руслановой многое истинно, глубоко связывает ее с русским народным началом. Она словно генетически впитала в себя это знание русской бабьей доли. Она знает силу протяжной родной песни. Она любит, себя не жалея и не милуя. Страдает, стоя у последней черты, понимая — за ней погибель.
Русланова не раз и не два заговорит об этом с людьми. Надя — первая — поможет актрисе в этом. Детство и юность Нины таковы, что практически с пеленок истребили в ней малейшие проявления инфантилизма. Вот и Надя, юная, неопытная, деревенская, ощущает себя старше вроде бы умудренной неким опытом двадцатидевятилетней своей хозяйки Валентины Ивановны. Она словно принесла это из своей прежней жизни.
Середина 60-х XX века. В деревне отток. Парни после службы в армии остаются в городе. Следом уходят девушки в поисках лучшей доли. Покидает родной дом Надя вместе с подружкой Любой. Надя на первых порах устраивается судомойкой в маленькой столовой-времянке посреди степи. Здесь кормится геолог Максим, странный человек, ни на кого не похожий. Для Нади он нечто вроде существа с другой планеты, так все в нем ново, удивительно для нее. Его улыбка, его гитара, берущие за душу песни, манера общаться. Его смех и хриплый голос. Максима играл Владимир Высоцкий, это была одна из его первых ролей в кино. Вместе с Муратовой он прокладывал путь героям 70-х годов, которые уже появились в повестях Юрия Трифонова, в пьесах Александра Вампилова, появятся в спектаклях Анатолия Эфроса, в фильме Романа Балаяна «Полеты во сне и наяву». Максим один из первых был чужд тем социальным функциям, которые советская система навязывала каждому. Он бежит их, укрывается от них любым путем. «Убеги» — так назовет это Трифонов в повести «Другая жизнь».
Естественно, проблемы Максима далеки от маяты прикипевшей к нему Нади. Она-то убежала за счастьем. Но женская интуиция, присущая любящим, пристальный взгляд, которому дано проникать в недоступное для других, потаенное, подсказывают Наде: неладно что-то в жизни гитариста, прячет он какую-то трещину, не желая обнаружить ее перед людьми. В дуэте с Высоцким Нина Русланова искала еще одну грань близкой ей темы: женщина всегда опора для любимого. У ее героинь женственность особая. Не в уютной кротости, милой для мужчин слабости, а в борьбе за своего избранника.
После одного из первых показов «Соляриса» Андрей Тарковский сказал, что героиня этой картины, Хари, и есть для него высшее проявление женственности, в частности, в том эпизоде, когда Хари рвется к Крису, пытаясь проломить железные двери. Удел таких женщин не смиренная тишина, но способность в трудную минуту прийти к мужчине, быть вместе, принимая на себя большую часть горькой ноши. Собой заслонить его от беды. Пожертвовать собой. Актриса впоследствии будет развивать эту тему, варьировать ее там, где найдет почву в драматургии и режиссуре. В «Коротких встречах» у нее будет несколько таких мгновений, она наполнит их столь сильным и неизбывным чувством, что до слез невозможно смириться с ее обездоленностью в ответном чувстве.