Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Шрифт:
Только улыбка. Русланова никогда не культивирует удавшиеся ей приемы. Было бы интересно, например, написать об улыбке актрисы. Точнее, о ее улыбках, которые всегда так существенны, переменчивы. Важны в раскрытии глубинной внутренней жизни ее героинь. На крупных планах они говорят — озорные и тихие, смиренно-печальные и яростные (Русланова умеет яростно улыбаться), быстрые, недобрые, предвещающие бурю, как крики чаек на морском берегу…
Когда сегодня смотришь «Познавая белый свет», история любви героини является в несколько ином ракурсе. Любви, которая помогает человеку ощутить себя Человеком. В одном из первых эпизодов поздравление Любы завершается довольно странно: «Товарищи невесты! Товарищи женихи! Закругляйтесь! Комсомольская
Роль выстроена как движение Любы к самой себе. Прежней — чистой, доброй, ясной духом Любе, какой она начинала свой путь. Но только такой она нужна Михаилу. Актриса всегда чувствует ключевую фразу роли. Причем выделяет ее, не акцентируя. Акцент — из глубин ее состояния в эти минуты. «Мне нравится, Миша, что ты случайно на нашу стройку приехал. Я тоже случайно. Миша, у тебя протез?..» (У Михаила нет ноги, которую он потерял, спасая во время пожара людей. — Э.Л. ). Все у Руслановой сплавлено, сжато: страх потери любимого, нетерпение сердца, сострадание. Возможность каким-то образом выразить свои чувства. Сыграно «без швов», на одном дыхании.
Русланова — «талисман» Киры Муратовой, как это иногда бывает во взаимоотношениях актрисы и режиссера. Муратова продолжала с ней работать, но не эксплуатируя прошлые победы. Они встретились в картине «Среди серых камней», экранизации рассказа Владимира Короленко «В дурном обществе», которую Муратова снимала в 1983 году Русланова играла домоправительницу в доме овдовевшего судьи.
Темперамент, экспрессия актрисы вступали в очевидное противоречие с образом жизни, предложенным ее героине хозяином дома, в котором она служит. Потеряв жену, судья превратил этот дом, собственное и своих близких существование в некое царство смерти. Он решил: отныне все должно быть подчинено только скорби. Домоправительница внешне приняла правила игры, ей платят за это, и пока она хозяйка здесь. Носит красное платье барыни, которое уродливо топорщится на ней. Ворует кружевной воротник умершей: так ей кажется, что она и сама почти барыня. Поэтому она подчеркнуто называет умершую «покойница». Ей сладко думать, что — не ровен час! — и займет она место навсегда ушедшей. Если попытаться коротко сформулировать, что преобладает в этой массивной, с тяжелой поступью женщине, то, пожалуй, фальшь и наивное лицемерие.
Фальшь в интонациях нарочито сладкого голоса, когда она, рыхлая, суетливая, говорит с детьми, особенно с любимицей отца, девочкой. Фальшь в подчеркнутой заботливости, в воплях, которые она так охотно издает по поводу пропавшей куклы. А хитрые, цепкие глаза домоправительницы успевают в это время охватить быстрым взглядом. Все запомнить, учесть, принять к сведению. Она на самом деле человек со сломанным хребтом, прогнувшийся во лжи, лести. Домоправительница прекрасно понимает, что на самом деле происходит в доме, который может вот-вот рухнуть из-за отрешения хозяина от всего мирского, земного.
Часто Нина Русланова как бы сливается со своими героинями. На этот раз отстраняется — ей интересен подобный человеческий тип, который лично для Руслановой абсолютно неприемлем.
Актриса не судит жалкую в своих наивных надеждах женщину. Знает: такой ее сделала жизнь, жестокая, несправедливая. Лишь однажды в домоправительнице пробьется нечто искреннее, выплывшее из темной бездны ее души. Обычная елейная улыбка сменится радостной, зазвенит голос. Она почти молодеет в эти минуты. Все потому, что она догадалась: красивую куклу унес из дома юный барич, который бог знает где шатается после смерти матери. Догадка
В общем, эта роль почти эпизод. Но создан образ, в котором столько тоски, рожденной бесплодной, одинокой жизнью.
Судьбы Киры Муратовой и Нины Руслановой туго переплетены. Актриса снималась во многих картинах Муратовой. Иногда она появлялась буквально на несколько минут, иногда были роли второго плана. Они всегда были нужны друг другу. А через десятилетия Муратова по-своему вернула Русланову к ее Наде в картине «Настройщик». О чем позже…
В личном архиве Нины Руслановой есть две-три фотографии, глядя на которые кажется, что она могла бы послужить прекрасной моделью для героинь Петрова-Водкина. Чистота высокого, открытого лба, прямой и твердый взгляд светлых глаз, упрямая широкоскулость, добрый очерк губ… Сходство несомненное, вспомните лица этих российских мадонн. Сходство и в генетическом коде, не только во внешнем облике, но в родовых чертах актрисы.
Приметливые кинематографисты сразу обратили внимание на этот феномен. К счастью, Руслановой часто удавалось избегнуть настойчивого тиражирования ее первых успехов. С ней нередко работали режиссеры, которых увлекала сама сущность ее характера, какая-то врожденная убежденность, что человек способен справиться со своей судьбой. Все выдержать, выдюжить — исконно национальная черта из лучших наших. Один из первых обратил на это внимание Сергей Соловьев, начиная работать над экранизацией пьесы Горького «Егор Булычев и другие».
Для Соловьева принципиальным посылом стало название пьесы, нередко исчезающее от постановщиков. В экранной версии в центре оказалась могучая фигура Булычева, моногероя картины. На нем режиссер сосредоточил все внимание, он появлялся из кадра в кадр. Остальные же «…и другие» были обозначены в той мере и исключительно в ракурсе, необходимым, чтобы высветить те или иные грани булычевского характера. Среди них — Глафира, которую играла Русланова. Горничная, она любовница Егора. Не случайная его подруга, а женщина, по духу своему она сродни самому Егору, его силе, не смирению, вызову жизни.
Актриса всегда очень точно чувствует место своей героини среди прочих. Умеет быть в авангарде, на первом плане. Умеет вести собою сюжет, ощутив себя основным действующим лицом. Безошибочная интуиция (не есть ли это одно из главных слагаемых в даровании художника?) помогает актрисе в нужный момент как бы отступить, укрыться в тени, когда ее партия нужна, чтобы оттенить или дополнить основные образы. Нечто подобное произошло в «Егоре Булычеве…»
Возможно, Егор и Глафира — те самые половинки, которые когда-то разделил Господь, заставив с той поры и женщин, и мужчин искать друг друга, чтобы обрести утраченную цельность. Все знают об их связи, все с нетерпением ждут смерти главы дома, чтобы не только завладеть наследством, но и вышвырнуть из дома ненавистную Глафиру. Она и сама это прекрасно понимает, но еще выше поднимает гордую голову, идет наперекор всем, радуясь коротким последним минутам счастья: Егор неизлечимо болен.
Социальное начало, всячески педалируемое в советские годы, затмило в общем робкие попытки писателя исследовать, с точки зрения психологии, характеры его героинь в романах, повестях, пьесах, рассказах. Между тем у Горького есть излюбленные, наиболее близкие ему женские образы. Для таких женщин любовь всегда некий поединок, однако не воинственный. Случается даже кровопролитный, но нередко рожденный желанием женщины встать вровень со своим избранником. Это желание часто было смыслом их жизни.