Актеры шахматной сцены
Шрифт:
Итак, Таль заметно усилил игру и улучшил результаты. Но это все присказка, а сказка началась в сентябре 1972 года. В очень представительном международном турнире в Сухуми Таль занимает первое место: 7 побед, 8 ничьих, ни одного поражения. Вскоре же на XX Олимпиаде в Скопле, выступая на 4-й доске, Таль показывает абсолютно лучший результат – 14 очков из 16: 12 побед и 4 ничьи, без поражений! В конце этого счастливого года на 40-м чемпионате СССР – первое место: 9 побед, 12 ничьих и опять без поражений! В феврале 1973 года турнир гроссмейстеров в голландском городе Вейк-Ан-Зее – опять первое место и опять
Как не без удивления указывалось в шахматной прессе, Талю из-за осторожной игры противников (стали опять бояться!) не раз приходилось проводить свои партии «в строгом позиционном стиле». Строгий позиционный стиль? В применении к Талю это уже что-то совсем непривычное.
После пятой турнирной победы Таля подряд Бронштейн писал: «Новый успех Таля радует всех его поклонников. Экс-чемпион мира, судя по всему, проделал большую работу над своим стилем и демонстрирует сейчас весьма любопытный сплав техники и фантазии (заметьте – техника на первом месте! – В. В.). В его игре просматривается «старый» Таль, но одновременно можно увидеть и новые черты – настойчивость, терпение при реализации минимальных плюсов в так называемых скучных позициях. Такая метаморфоза стиля явилась весьма действенным лекарством для Таля».
Незадолго до матча Петросяна со Спасским в 1966 году Таль сказал:
– Принято считать, что сейчас на одном полюсе стоит Петросян, а на другом – Таль. А вот Спасскому повезло – он посередине.
Действительно, осмотрительный, умеющий загодя чувствовать приближение опасности и заранее принимать меры, Петросян обладал редкой надежностью игры. Поразительно, но в 68 партиях, сыгранных перед матчем с Ботвинником в зональном и межзональном турнире и соревновании претендентов, он потерпел только одно поражение.
Теперь с полюсами стало все непонятно: Таль не проиграл ни одной из 83 партий! Он настолько освоился в своем новом амплуа, что, случалось, в тоне укоризны говорил о рискованной игре. Комментируя свою партию со Спасским из турнира в Таллине, Таль движение пешки противника сопроводил примечанием: «Рискованный ход. Осторожнее было…» и т. д.
Возрождение Таля как шахматиста эсктракласса, вновь претендующего на шахматный престол, вызвало радостный отзвук в шахматном мире. Флор писал: «Новые успехи Михаила Таля позволяют предположить, что в перспективе возможен самый интересный матчевый дуэт, о каком только можно мечтать: Фишер – Таль».
В издающемся в ФРГ журнале «Шах-Эхо» прямо говорилось, что умами любителей шахмат владеют сейчас Роберт Фишер и Михаил Таль. Вспомните, каким колоссальным авторитетом пользовался тогдашний чемпион мира, и вам станет понятным, что за возбуждение вызвала серия турнирных побед Таля.
Едва ли не главную роль играли, разумеется, содержательность и народившаяся разносторонность его модернизированного стиля. В этом смысле исключительный интерес представляет мнение самого строгого и самого компетентного критика – Ботвинника: «Как и миллионы любителей шахмат во всем мире, я рад тому, что мой бывший соперник Михаил Таль вновь обрел свою былую силу, которую он доказывает не только победами в турнирах, но и высоким качеством партий».
Мне почему-то кажется, что все те лестные отзывы, в которых подчеркивалось высокое качество партий, содержали для Таля некую затаенную горчинку. Ибо подразумевалось, да так оно и было, что Таль перестал нарушать законы позиции во имя захвата инициативы, что непокорный мустанг превратился пусть и в прекрасного, но хорошо объезженного скакуна.
Во всяком случае, отвечая на вопросы корреспондентов, которые снова стали на него наседать, Таль, когда речь заходила о его «новом» стиле, либо отшучивался, либо не скрывал своего недовольства.
После того как Таль в конце 1972 года вновь стал чемпионом СССР, ему неосторожно сказали:
– Многие газеты пишут о возрождении Таля…
– Я не читал еще ни одного приличного некролога о себе, чтобы можно было говорить о возрождении… – последовал сердитый ответ.
После победы в Таллине:
– Специалисты утверждают, что раньше вы чаще прибегали к чересчур острой комбинационной игре, а сейчас умело сочетаете ее с позиционной, стали мудрее, что ли?
И этот вопрос Талю не по душе:
– Это, видимо, чисто возрастное. А вообще я ни разу не встречался ни с тем, ни с другим Талем. Да и соперники сейчас играют, как вам известно, не хуже, чем прежде.
А вот из беседы с корреспондентом журнала «Юность»:
«– Чем вы объясняете свои неудачи недавних лет?
– Страшные воспоминания. Я себя отвратительно чувствовал и отвратительно играл – очень вяло, без мысли. Вообще все было одно к одному. Хотелось бы думать, конечно, что виной всему болезнь, потому что другое объяснение найти не просто.
– Теперь, наконец, удалив эту злосчастную почку…
– Теперь я себя чувствую прекрасно. И, говорят, стал серьезнее, поумнел. Может, и моя бесшабашность была в той, левой почке, которая сейчас покоится на тбилисском кладбище?..»
Очень многих интересовало, как нынешний Таль сыграл бы с прежним? Гроссмейстер Балашов ответил на этот вопрос дипломатично:
– По-моему, белыми выиграл бы тот Таль, а черными – этот.
У Бронштейна колебаний не было:
– Выиграл бы сегодняшний Таль.
Правильный ответ на этот несколько схоластический вопрос дала жизнь. Летом того же 1973 года в Ленинграде проходил межзональный турнир очередного цикла соревнований на первенство мира. «Если бы вы спросили перед началом турнира любого эксперта, кто будет победителем, – писал Ларсен, – то получили бы ответ: Михаил Таль!»
Так вот, «новый», «непробиваемый» подобно Петросяну Таль в первых четырех турах набрал лишь пол-очка, причем проиграл не только сильному Хюбнеру, но и молодым мастерам – филиппинцу Торре, занявшему 13–14-е место, и кубинцу Эстевесу, оказавшемуся предпоследним. «В третьем туре против Эстевеса Таль играл так плохо и не видел стольких тактических угроз, что, мне кажется, ему следует отказаться от своего соавторства на эту партию», – писал Ларсен в той же статье.