Аку-аку
Шрифт:
И мы зашагали: впереди я, сложив руки накрест на груди, за мной бургомистр, держа меня за плечи, и последним Лазарь. В кромешной тьме я не видел, куда ступаю, и, с трудом сдерживая смех, спотыкался на каждом шагу. Но мои ведомые отнеслись к церемонии так серьезно, что, наверно, прошли бы за мной даже по канату. Но вот обход завершен, мы вернулись к палатке, без слов низко поклонились друг другу и бесшумно разошлись.
На следующий день бургомистр уже на рассвете явился в лагерь и рассказал мне, что ночью около пещеры Хоту Матуа видел два таинственных огня. Нет, это были не фары джипа, он точно знает, а какое-то доброе предзнаменование.
Снабдив бригады заданием на день, я
Будем переворачивать все камни подряд, сказал я, и посмотрим, не попадется ли нам художественное изделие предков. А чтобы придать поискам больше драматизма, оттянуть минуту находки, я начал с дальнего конца.
Случай решил иначе. Сперва Атану попался какой-то необычный предмет из красного камня, потом я подобрал старый каменный напильник и чудесный топорик из обсидиана. А вскоре мы услышали громкий крик Атана — он перевернул большую плиту и счищал с нее песок. Втроем мы подбежали к нему и увидели великолепного рельефного кита. Но ведь это совсем не тот кит, которого я приметил! Выходит, их тут два… Бросив статую, к нам прибежали «длинноухие» — посмотреть; из лагеря примчались кок, стюард и фотограф. Бургомистр стоял с округлившимися глазами, грудь его часто вздымалась. Вместе с Атаном он восхищенно что-то бормотал о могуществе моего аку-аку. Лазарь, напустив на себя важность, возвестил, что это место раньше принадлежало его роду и родовым аку-аку. Бургомистра била дрожь. Пасхальцы смотрели на меня, как на диковинного зверя. А я думал о том, что главный сюрприз еще впереди! — Вы раньше видели такие фигуры? — спросил я. Нет, никто не видел. Но все тотчас узнали мамама ниухи — дельфина.
— Тогда я сделаю так, что внутри круга появится еще одно изображение, — сказал я.
Бургомистр отправил своих людей обратно, чтобы собирали камни для подъема идола, и вчетвером мы продолжали поиски. Переворачивали камень за камнем и медленно приближались к цели. В эту минуту стюард позвал меня завтракать, и я велел помощникам подождать — я приду и Сам заставлю явиться кита.
Сидя в столовой, мы вдруг услышали крики и шум, вбежал страшно расстроенный бургомистр и сообщил, что двое рабочих сами, без его ведома, затеяли искать в кругу, нашли кита и поволокли к пещере Хоту Матуа, рассчитывая продать его мне. Бургомистр был в полном отчаянии. Я потер себе нос: н-да, задали они мне задачу, черт возьми, что же делать? Эти ребята присвоили мои лавры, теперь уже не явится по моему велению кит, как я обещал…
Тем временем Лазарь догнал рабочих и заставил их тащить камень обратно. Они положили свою находку на место. Что такое — это ведь совсем не то место? Вместо с бургомистром я подошел ближе — и опешил: мой камень по-прежнему лежал оборотной стороной вверх, его никто не трогал! А двое преступников, которые теперь стояли передо мной с виноватым и испуганным видом, оказывается, нашли третьего кита, размером поменьше. Я поспешил их успокоить, дескать, все в порядке, как только я доем, мы продолжим, и они увидят еще одного кита, лучше и больше этого.
Когда поиски возобновились и остался последний сектор круга, я заметил, что мои помощники, все трое, словно нарочно, обходят нужный камень, а все другие переворачивают, Наконец кольцо замкнулось.
— Нет больше китов, — озадаченно произнес бургомистр. — А вы пропустили вот этот. — Я показал на заветный камень.
— Ничего подобного, — возразил Лазарь. — Разве ты не видишь: он лежит светлой стороной вверх.
И я понял, что эти дети природы с одного взгляда могут определить, повернут ли камень «загаром» кверху или светлой, не прокаленной солнцем стороной, как этот.
— Ладно, допустим, вы его перевернули, — уступил я. — А теперь поверните еще раз. Помните камень у Рано Рараку, на котором вы часто сидели, — что было, когда его перевернул сеньор Арне?
Лазарь вместе со мной ухватился за камень, и мы опрокинули его.
— Глядите! — вымолвил Лазарь, растерянно улыбаясь. Атан ахнул; бургомистр возбужденно твердил: — Очень важно. Очень важно. Какой сильный аку-аку! Бросив статую, опять прибежали «длинноухие», подошел и народ из лагеря. Все были поражены, даже два молодца, которые только что сами нашли камень с рельефом. Мы с фотографом, думая про удивительные совпадения этого дня, с трудом удерживались от смеха. Эрория покачала головой и спокойно объявила, что я удачник, только и всего. Она не могла оторвать глаз от трех китов, и я подумал, что для нее это своего рода галерея фамильных портретов, ведь говорил же ей отец, что она происходит по прямой линии от кита! А бабка Мариана поведала нам странную историю. Вместе с пастухом Леонардо она жила в каменном домике на другом краю нашей долины. Сегодня у них ночевал брат Леонардо — старик Доминго, и, проснувшись утром, он рассказал, что видел во сне, как сеньор Кон-Тики поймал пять тунцов.
— Значит, еще двух не хватает! — воскликнул бургомистр.
И не успел я опомниться, как вся компания снова принялась ворочать камни, причем наиболее рьяные, по-моему, выходили за круг.
Все настроились во что бы то ни стало найти двух недостающих китов, чтобы исполнился сон Доминго. Наконец кому-то попались две не очень старательно высеченные рыбы, которых тотчас объявили китами.
Пасхальцы с торжеством разложили в ряд все пять изображений, затем бургомистр взял небольшой камешек, начертил им некую дугу на песке перед китами, в середине дуги выкопал ямочку и сказал:
— Готово.
Вместе с Лазарем он стал у дуги и, вращая бедрами, они спели несколько строф из древней песни Хоту Матуа, отдохнули, потом спели еще, опять передохнули. Так продолжалось до вечера, наконец все разошлись.
На следующий день Лазарь ни свет, ни заря явился в лагерь с мешком и шмыгнул в мою палатку. Когда он скинул мешок с плеча на пол, я услышал стук каменных фигур.
С той поры Лазарь частенько наведывался ко мне по ночам. Днем он работал, вечером вместе со всеми отправлялся спать в пещеру, по среди ночи, шагая через спящих, тихонько выбирался наружу, седлал копя и исчезал во мраке за пригорком на западе.
Бургомистр еще три дня крепился, потом и он не выдержал. Вызвав меня для важного разговора, он сообщил, что у него-де есть друг, у которого в саду хранится большая красная статуя без номера, и эту статую я могу взять к себе на корабль как талисман. Я объяснил бургомистру, что такие памятники охраняются государством, их нельзя увозить. Он заметно расстроился и приуныл: значит, этот дар не годится… По его лицу было видно, как он терзается. Наконец бургомистр тихо сказал, что переговорит со своими людьми, у многих из них есть родовые пещеры. Пусть только меня не сбивает с толку, если кто-нибудь принесет новые с виду изделия, и станет уверять, будто сам их нашел или сделал. Дескать, люди боятся говорить открыто об этих вещах. И вообще хранимые в пещерах камни положено мыть и чистить.