Аку-аку
Шрифт:
Мы поставили мужчин и женщин в разные концы огромного сооружения, и развернулся турнир — кто лучше и быстрее выполнит свою работу. Каждая бригада стремилась отстоять честь своего пола, и вряд ли когда-либо на раскопках трудились с таким рвением. С палубы нашего корабля казалось, что на гору напала саранча. Зеленый покров Моронго Ута на глазах отступал вниз; с каждым днем коричневого становилось больше. Появлялись террасы, стены, и вот уже вся макушка будто шоколадный храм на голубом небесном фоне.
А кругом по-прежнему высились зеленые косматые пирамиды — этакие замки горных троллей. На самом деле Моронго Ута не был замком. С соседних гребней сразу было
Те, кто первым приплыл на остров, вполне могли бы разместиться в долинах, на ровном месте. Тем не менее они вскарабкались по крутым обрывам на вершины гор. Зацепились на них и, так сказать, свили свои орлиные гнезда. А точнее, начали долбить гору каменными рубилами и превратили ее макушку в неприступную башню. Ниже башни шли большие террасы, на которых жались друг к другу жилые постройки. До нашего времени сохранились полные золы и древесного угля очаги — каменные печи своеобразной кладки, которую до сих пор во всей Полинезии знали только по острову Пасхи.
Билл тщательно укладывал в пакеты драгоценные головешки: радиоактивный анализ поможет определить возраст удивительного горного селения.
Кругом лежало множество каменных рубил различного вида, целые и разбитые. Но еще чаще встречалось непременное орудие домашней хозяйки — каменные песты, которыми женщины превращали таро в попои. Некоторые песты были сделаны так искусно, изящные линии и гладкая полировка говорили о таком совершенстве, что наши механики не могли поверить — как это можно сделать такую вещь без современного токарного станка. А в одном месте Билл осторожно извлек из земли почерневшие остатки старой рыболовной сети.
Селение было основательно укреплено. С юга путь к нему преграждал широкий ров со стеной. Чтобы бурные ливни не смыли хижины в пропасть, строители терпеливо перенесли из долины наверх сотни тысяч обломков твердого базальта, которыми подперли террасы. Камни чрезвычайно искусно пригнали друг к другу без всякого связующего раствора. Тут и там кладку пронизывали дренажные каналы: торчали продолговатые камни, образуя своими выступами лестницы, которые соединяли между собой карнизы. Всего на Моронго Ута насчитывалось больше восьмидесяти террас. Общая высота сооружения — пятьдесят метров при поперечнике в четыреста метров; другими словами, это самое большое известное нам сооружение в Полинезии. Билл прикинул, что только в Моронго Ута жило больше людей, чем сегодня живет на всем острове.
Очаги, колодцы и погреба для хранения таро — вот все, что осталось от жилищ, если не считать орудий и мусора. А прежде тут стояли (еще одна черта, напоминающая остров Пасхи) овальные хижины из воткнутых в землю сучьев, которые связывали вместе вверху и накрывали камышом и сухой травой. Для больших культовых сооружений — главного элемента строительного искусства на других островах — не хватало места. И жители Моронго Ута решили эту задачу своим, неизвестным в других частях Полинезии способом: на горе за террасами вырубили куполообразные ниши и в них устроили миниатюрные храмы. На гладком полу, будто шахматные фигуры, стояли, образуя ряды и клетки, небольшие камни. А те ритуалы, для которых перед карликовым храмом было слишком тесно, совершались на верхней площадке пирамиды, где потолком был небосвод.
Пока Билл и его помощники руководили раскопками Моронго Ута, Эд и Карл вместе с членами судовой команды изучали другие части острова. Все пирамидоподобные вершины оказались развалинами таких же укрепленных селений. Рапаитяне называли их паре. Вдоль острого водораздельного гребня, соединявшего между собой вершины, сплошной вереницей тянулись фундаменты былых жилищ. А в долинах сохранились стены древних земледельческих террас. Нередко они поднимались ступеньками на склоны. И всюду были видны следы сети искусственного орошения — длинные каналы забирали воду из ручьев и разносили ее по террасам. Итак, в прошлом люди этой своеобразной островной общины обитали на макушках гор и каждый день спускались по высеченным в обрывах тропам вниз, чтобы ухаживать за посевами таро в долинах и ловить в море рыбу и раков. Дети горного народа жили выше, чем орлята в своих гнездах.
Что же загнало этих людей на вершины? Может быть, они из страха друг перед другом укрепились в разных солениях? Вряд ли. Селения соединялись между собой домами вдоль гребней, образуя сплошное оборонительное сооружение, смотрящее на безбрежный океан. Может быть, спасались в горах от погружений морского дна? Вряд ли. Сверху мы видели, что береговая линия и сегодня такая же, какой была тогда: вдоль отмелей были расчищены от камня причалы, устроены ловушки и садки для рыбы, которыми по-прежнему можно пользоваться.
Задача решается просто. Рапаитяне боялись могущественного внешнего врага, чьи боевые суда в любую минуту могли появиться на горизонте.
Возможно, этот самый враг вытеснил их сюда с другого острова. Может быть, с острова Пасхи? Может быть, местное предание выросло из зернышка истины, подобно преданию о битве у рва Ико? Воинственные каннибалы третьего периода острова Пасхи могли хоть кого заставить уйти в море, даже беременных женщин и маленьких детей. Кстати, не далее как в прошлом столетии семь человек благополучно добрались до Рапаити на бревенчатом плоту с острова Мангарева, мимо которого мы прошли по пути сюда с Пасхи.
Правда, на Рапаити нет статуй. Но на вершинах гор негде было их ставить. К тому же, если основу местной культуры заложили женщины и дети, для них естественнее было думать о крове, пище и безопасности, чем о царственных истуканах и военных походах. II для выходцев с Пасхи естественно было строить овальные хижины с камышовой крышей и многоугольные каменные печи, а не многоугольные дома и круглые земляные печи, как на островах по соседству. Надежно укрепить свои селения им было важнее, чем думать о набегах на другие. Наконец, если это и впрямь были пасхальцы, понятно, откуда взялась настойчивость у людей, преобразивших весь горный массив маленькими каменными рубилами. Интересно, что на Рапаити по сей день община держится на женщине, а мужчина здесь — этакий мальчик-переросток, которого лелеют и холят.
Прежде тихоокеанисты считали, что на Рапаити нет ни обтесанных каменных блоков, ни скульптур из камня. Мы нашли и то и другое. Рапаитяне привели нас в глухое место на горе к востоку от Моронго Ута и показали, где, по преданию, лежали останки древних королей, перед тем как отправиться в последнее странствие. Это был образец высокого, каменотесного искусства: прямо в горе вырублена напоминающая большой саркофаг усыпальница, вход в которую заложен четырьмя квадратными глыбами, пригнанными так тщательно, что но видно никаких следов — будто сплошная природная стена. Рядом на той же скале высечено уменьшенное изображение человека. Угрожающая поза с поднятыми вверх руками напоминает «короля» в пещере Лазаря на острове Пасхи.