Акулы
Шрифт:
– Велика? Вы ее инициатор!
– И я же отвечаю за безопасность. Увы, надлежит вернуться в таверну и известить местную полицию о том, что здесь произошло. Зовите Прайда, мы возвращаемся.
Черная кособокая фигура проводника появилась у порога двери тотчас, как только Жак Валуа позвал его. Холодные, как у рептилии, глаза Прайда уставились на мертвого владельца хижины.
– Неужели сдох старый хрыч? Сдох. Иначе и не могло быть. Верно, Генри?
– Да,- ответил профессор Морис Валуа.
– Сделано чисто. В делах вы все так же прилежны, Гельмут.
– О, нет.
– Омерзительный старик покачал головой, коротко, хрипло вздохнул и закрыл блеснувшую
– Да, но остался свидетель,- холодно заметил Клифт,- приемная дочь Пауэрса.
– Ах, эта!
– Глаза Прайда налились стеклянным блеском.
– Она родилась рыбой... Видели, как она прыгнула с утеса в озеро? Ганс, мой мальчик не умеет плавать и поэтому не может поймать дочь Пауэрса, но я сам поймаю ее и вы поможете мне... Ха-ха-ха. И появится еще один призрак!
– Стоит ли преследовать девушку, если дело завершено?
– еле сдерживаясь, заметил Жак Валуа.
– Молодой человек,- лицо проводника побурело от прилившей крови. Сентиментальность загубит любое дело. Мы сметем все, что нам мешает и возродим великое государство! Вот только призраки - когда я встречаюсь с ними, у меня начинает болеть голова.
– О призраках поговорим в таверне. Ведите, Прайд, - заметив одобрительный кивок Клифта, приказал профессор Морис Валуа.
Для спуска к таверне проводник выбрал другую дорогу, он знал ее хорошо и, несмотря на наплывающий с озера туман, ковылял с такой уверенной поспешностью, что профессор и его спутники отставали; тогда Прайд останавливался и, не оборачиваясь, ждал их. Услышав за своей спиной шум шагов, он вновь продолжал путь.
– Отец, что происходит?
– поддерживая профессора под руку, спрашивала Маргарита.
– Клифт вовлек нас в игру?
– В опасную игру... Будь наготове, Жак, видишь, впереди заросли.
– Вижу, отец!
Жак, чьи симпатии были на стороне инспектора Клифта, понимал всю меру опасности. Возможно, Прайд ведет их в логово тех, кто добыл со дна озера ящики, и тогда схватка неизбежна. Омерзительный старый убийца! Он - как подбитый грязный ворон, которого Бур Клифт гонит впереди себя, вот-вот наступит на него кованым ботинком и раздавит. Спеши, спеши, ворон, к своей гибели!
Проводник свернул с тропы. Впереди под трепещущей от ветра черемухой, у трех гранитных плит, холодных и влажных, привалившись к одной из них спиной, сидел человек в резиновом плаще и берете. Его глаза, неподвижные, тусклые, были направлены вверх, где над сырыми скалами тяжело ворочались тучи.
– Ганс! Сын!
– Косматая голова Прайда затряслась, как лист на омертвевшем комле.
– Га-анс!
Но лишь ветер заныл в скалах со свирепой угрозой, - никто не отвечал безумному старику.
Бур Клифт склонился к убитому Гансу, провел ладонью от спины к затылку и легким рывком, как вытаскивают занозу, вытащил из шеи трупа узкое лезвие стилета. В большой руке инспектора стилет казался игрушечным.
В глазах проводника сверкнула искра чудовищной злобы, сверкнула и угасла. И он ответил на вопросительный взгляд Клифта с совершенным равнодушием:
– Да. Дамский. Дочь Пауэрса убила моего сына. Когда инспектор и Жак Валуа подняли тело, из кармана плаща выпало черное с серебряными застежками портмоне. Маргарита подняла его и машинально протянула проводнику.
– Нет.
– Прайд оттолкнул руку девушки.
– Передай это профессору... Возьми, Генри. Мне уже не понадобятся документы. Я умер.
Возле таверны вернувшуюся экспедицию встретили репортеры. Защелкали затворы фотоаппаратов. Толпа газетчиков влилась вслед за печальной процессией в таверну. И тогда из черного лимузина, стоявшего отдельно от остальных автомашин, вышли двое. В одинаковых плащах, в одинаковых шляпах они имели вид столь официальный, что опытные репортеры, как только эти двое появились в таверне, безошибочно узнали в них полицейских.
– Позвольте! Это же сам инспектор Пфайфер!
– воскликнул кто-то.
– Дело сенсационное!
– подхватил другой.
И волна людей тотчас хлынула к полицейским. Вновь защелкали затворы, засверкали огни вспышек. С высоты своего немалого роста Пфайфер что-то сказал подчиненному. Тот, с трудом пробившись к Буру Клифту, пригласил его в отдельную комнату, где, минуту спустя, отдуваясь, появился и сам Пфайфер.
– Здравствуйте, коллега,- первым, весьма дружелюбно произнес он. Но если голос, которому Пфайфер мог придать любое звучание, был мягок, то взгляд маленьких глаз скользил по атлетической фигуре Клифта с некоторой долей опасения, но нагло и цепко.
– Здравствуйте, коллега,- повторил полицейский.
– Не думал, что ваше ведомство предпочитает шумиху. Ну зачем, зачем, я вас спрашиваю, эта толпа, этот назойливый народишко? Чего добились? Согласен. Гельмут Прайд военный преступник... Зачем же кричать на весь мир? Не лезьте не в свое дело. Хорошо. Мы разберемся с Прайдом... Предупреждаю, организованная вами экспедиция должна убраться с озера.
– Причина?
– Предположим - смерть молодого Прайда.
– Весомая причина,- Клифт иронически приподнял шляпу.
– А я предполагал, что у вас имеется официальное письмо, запрещающее профессору Морису Валуа проводить изыскания.
– Допустим!
– Так дайте его мне.
– При таком скоплении репортеров?
– Понятно. Не желаете огласки,- согласился Бур Клифт.
– Послушайте, Пфайфер, действительно, зачем ссориться. Предлагаю информацию за информацию.
Подчиняясь взгляду Пфайфера, присутствовавший при разговоре полицейский вышел из комнаты.
– Итак? Ответы ваши будут зависеть от фактов, на которые я вынужден ссылаться?
– спросил Клифт.
– Разумеется!
– Я знал, что Пауэре и его приемная дочь помогали вам. Информировали о том, что происходит на озере...
– Только как власти официальной.
– Вы знали, что в смерти родственников Элизабет Пауэрс была виновата семья Прайд?
– Предполагали, только предполагали,- поспешно возразил Пфайфер. Гибли люди, пытавшиеся узнать тайну озера, но гибли и члены семьи Прайд.