Аквалон
Шрифт:
– Я должен побывать внизу, – перебил Гана.
– Что? О чем ты?
– Есть одна женщина, которую я хочу побыстрее увидеть. Хотя вначале необходимо раздобыть денег. В общем, у меня очень важные дела на поверхности, но теперь из-за твоего рассказа… Надо посмотреть самому.
– Провал тянется далеко… – Траки Нес замолчал, растерянно моргая, когда Тулага вдруг привстал. Одновременно Молчун вскинул голову, и Кахулка с вождем открыли глаза.
– Что такое?.. – удивленно начал белокожий, но Гана перебил:
– Молчи! Что-то приближается сюда…
И тут же за деревьями раздался крик охранника.
Глава 14
Звуки
Тулага, Кахулка и Фавн Сив вскочили, Траки Нес растерянно заморгал. Один из бегущих, наклонившись вперед, упал – и стало видно, что из спины его торчит кирка. Молчун вдруг стал двигаться как-то неестественно быстро для обычного человека. Гана – тоже в общем-то не отличавшийся медлительностью – еще только поворачивался, а Фавн уже схватил под мышки белого и вождя, неожиданно сильным рывком поднял их на ноги и поволок прочь с поляны.
– Месть бога неотвратима! – вскричал голос неподалеку.
Упал второй охранник, оставшиеся трое обернулись, вскинув свои трубки для метания световых дротиков. Оружие, которое Гане отдал белокожий, лежало в кошеле. Не рассчитывая, что иглучами придется воспользоваться так скоро, Тулага привязал холщовый мешочек к веревке, заменявшей пояс на его грязных изорванных штанах. Охранники стреляли куда-то в глубь рощи. Оттуда приближалось нечто округлое, впереди которого шли трое подростков, юноши и девица – они маршировали, одновременно переставляя ноги, высоко поднимая их, но не сгибая в коленях. Тулага присел и прыгнул влево, упал, прополз в узкое пространство между тремя растущими рядом деревьями, ощущая боками, как прогибается их прохладная гладкая поверхность, затем лег, осторожно выглядывая. Рука его потянулась к кошелю.
На поляну влетел пауног с Большим Змеем. Передние конечности твари были приподняты, и сбоку Тулага видел, что концы их касаются затылков трех марширующих людей.
– В самые дальние подземелья ада забрались вы! – прохрипел Лан Алоа с таким исступленным надрывом, что охранники и оставшийся на поляне Кахулка невольно оглянулись. Те, кто нападал на туземцев из глубины рощи, видимо, на время отступили или спрятались за стволами.
– Но и здесь не укрыться от хозяина Нижних Земель! – продолжал Алоа. – Мы нашли вас, отступники, мы выследили вас, мы… – Приподнявшись, он выгнулся, закатив глаза, оскалился и выдохнул: – Пьевым ашви шуид и касимуз ивашми тлаеми!
Пауног тем временем приближался, а юноши и девица маршировали перед ним. Они двигались, как куклы на веревочках, за которые кто-то одновременно дергает, – разом поднимали сначала одну ногу, потом вторую… Тулага заметил уже, что глаза всех троих закатились и на окружающее глядят лишь слепые белки, а теперь увидел и другое: три поднятые конечности паунога не просто касались затылков жертв, но были погружены в черепа.
Плечи Лан Алоа шевельнулись. Тварь остановилась, и живые куклы тоже встали. Они упирались босыми ступнями в пол, верхние части тел чуть покачивались.
Охранники и Кахулка замерли, полными ужаса глазами разглядывая эту картину. За их спинами среди стволов показались несколько надсмотрщиков, вооруженных ржавыми клинками и дубинками. Пользуясь тем, что Большой Змей отвлек защитников, они стали медленно и бесшумно приближаться, но из-за деревьев Тулага заметил их.
Плечи Большого Змея, вещавшего про смрад преисподней и месть богов, вновь шевельнулись, и стоящий слева юноша вдруг присел, расставив руки, широко разведя ноги в уродливой пародии на танец. Рот его разинулся не то в улыбке, не то в оскале, а когда он выпрямился – присел тот, что стоял справа, девица же положила ладони им на плечи.
– Танец во славу мою! – хрипнул Змей.
Лежа в узком пространстве между деревьями, Гана решил, что медлить больше нельзя. Он вскочил, оттолкнувшись от мягкого ствола, прыгнул на паунога. Ударившись коленями в край округлого тела, увидел перед собой сначала татуированное плечо, а потом – лицо Лан Алоа. На лице этом возникло изумление, сменившееся гримасой омерзения и гнева, но Тулага уже рванул с шеи Змея ремешок с ножнами, порвав его, схватился за черную каменную рукоять. Большой Змей, зашипев, наклонился вбок; конечности паунога изогнулись, и троица, неловко повернувшись, бросилась на Гану, благо тварь висела не слишком высоко над землей. Увидев прямо перед собой слепые белки их глаз и лишенные жизни лица, Тулага подался назад, не успев ударить Змея ножом: колени съехали со скользкого тела, и он рухнул на желейный пол, не выпустив, однако, оружия.
И тут же вскочил. С той стороны, где находились охранники и Кахулка, доносились вопли, перемежаемые звуками ударов. Пауног, чуть качаясь, летел к нему, Большой Змей кричал, подростки шагали, цепляясь ногами за корни, покачивая головами. Гана развернулся и побежал в ту сторону, куда Молчун уволок вождя с белокожим.
– Смертному не уйти от мести бога! – донеслось сзади.
Он достиг края рощи, на ходу связав двумя крепкими узлами порванный ремешок, перекинул его через голову. Вопли Лан Алоа стали немного тише, но ясно было, что он преследует беглеца. У изогнутой каменной стены, вдоль которой тянулась полость с деревьями, Тулага остановился, оглядываясь, не понимая, куда отсюда могли подеваться те трое. Увидев что-то темное под ногами, упал на колени, щурясь в изменчивом блекло-зеленом свете. Там, где прозрачный пол вплотную подходил к камню, мягкое стекло начинало морщиться, шло крупными застывшими волнами. В желе была прореха между двумя складками, за ней – лаз, идущий наискось вниз. Он заканчивался отверстием, расположенным примерно в трех локтях ниже беглеца. Слева и справа виднелись другие щели – этих коротких коридоров, что соединяли полость и пространство за вертикальной каменной стеной, здесь было несколько.
Шум драки почти стих, выкрики Лан Алоа, наоборот, звучали все громче. Гана встал на колени, нагнувшись и сложив вместе ладони, почти вонзил их в щель. Складки легко подались, разошлись в стороны, и он повалился головой вперед, извиваясь, протиснулся сначала до пояса, а после целиком. К тому моменту, когда складки сжались позади ступней, он уже ухватился за каменные края отверстия, которым заканчивался лаз. Выбираясь наружу, оглянулся и увидел искаженную слоем желе картину над собой: тонкие ветви, бегущие по ним жгуты света, вогнутое пространство и диковинно вытянутое тело приближающегося на пауноге Большого Змея.
Когда Гана оказался снаружи, у него захватило дух от вида огромного пространства внизу и грязно-желтого света – блеклого, но очень плотного, будто материального, колонной поднимавшегося из глубин мира.
Он очутился на склоне провала, гораздо ниже того места, где располагались рабские пещеры. Небо превратилось в расплывчатый бледный кружок над головой. Со всех сторон были каменные стены, к которым прилепились желейные корни: гигантские, длинные, тяжелые, они покрывали камень, как очень толстые, в три обхвата, щупальца, пронизанные световыми венами и аортами. Иногда они соприкасались друг с другом, иногда срастались, образуя переплетения, а часть была порвана, обвисла чуть шевелящимися в потоке света лохмотьями.