Аквариум
Шрифт:
– Не стоит сопротивляться и прятать душу за стеной. Отпусти ее. Так надо. Не стоит бежать от Страха. Страх - это зло, разъедающее все твое естество, но в нем заключена сила. Огромная сила, которую можно повернуть против самого Страха, превратив его в нечто другое, еще более сильное. Поддайся Страху, не прячься, а пройди сквозь него, и обретешь Смирение И Любовь. Они тебе необходимы, так как ты избран. Не людьми, не ими, не нами. Ты избран Судьбой. Все уже предрешено и все случится. Ты будешь не один. Это тоже воля Судьбы. Все было решено задолго до вашего рождения. Начало уже положено, итога не знает никто. Все в руках Судьбы, исполнителем воли которой вы скоро станете. Мы не можем помочь, но имеем право подсказать. Твоя задача - найти силу и мудрость, чтобы воспользоваться подсказкой и сделать правильный выбор, от которого зависит многое...
Голос умолк. Тело Егора все также не слушалось, только глаза
И последним подарком ночного гостя стал рисунок, выжженный, как показалось Егору, прямо на коре его мозга. Точнее даже не рисунок, а что-то вроде сложнейшей трехмерной схемы, состоявшей из математических сетчатых поверхностей, узловых точек и нитей, тянувшихся из этих точек за пределы обозримого пространства. Некоторые узлы и нити были подсвечены красным, словно выделенные маркером фрагменты чертежа.
– До встречи...
– раздался женский голос без возраста, и в тот же миг Егор уснул.
***
Открыв глаза утром, он долго не мог ничего понять. За окном еще темно, но на часах - шесть утра. Почему он спал в одежде и что, вообще, произошло предыдущим вечером? А главное - почему ему так плохо?
Сначала в голове крутилась только одна странная картинка. Большие мохнатые снежинки, неподвижно застывшие в воздухе, и кто-то огромный, склонившийся над кроватью Егора.
"Блин, опять какая-то херня приснилась! Да что ж такое-то? Я уж радовался, все кончилось!
– обреченно подумал он. Потом его пробил холодный пот от пугающего подозрения: - А я вчера случайно не бухнул? Больно симптомы похожие..."
Затем сон постепенно начал таять, снежинки наконец подчинились Закону земного притяжения и задвигались. Так же, как и мысли Егора. Он вспомнил вечерний звонок дочери, последовавшую за ним истерику, с крушением стен и мебели, победу, с большим трудом одержанную над самим собой и всепоглощающим желанием выпить, звонки теще и тестю, таблетки... И все. Дальше - пустота.
"Переборщил с транквилизаторами, придурок! Сказали же, осторожней с ними! Чем слушал-то? Жопой, как всегда? Ладно, хоть в запой не сорвался..." - разговаривал сам с собой Егор, пытаясь хоть немного очухаться. Но очухаться не получалось. Что-то было очень не так. Он встал, покурил на балконе, принял контрастный душ, выпил утреннюю порцию антидепрессантов, снова лег, пытаясь расслабиться и понять, что с ним происходит. Проделал все физические и умственные упражнения, которым обучал его психолог в диспансере. Подробный анализ своих эмоций с проговариванием их вслух, глубокое дыхание, какая-то концентрационная релаксация - все, как мертвому припарки! Снова вышел на балкон, закурил, посмотрел на скованную льдом Реку и наконец понял. Ему было страшно! Страх, преследующий его несколько последних лет, но наглухо запертый в клетку грамотным лечением, неожиданно и совершенно необъяснимо вернулся. Не частями, не ручейками, а сразу и весь! Он обрушился на Егора тяжелым водопадом паники, тревоги, тоски и неосознанного предчувствия беды. Рой тех самых пчел, раньше постоянно гудевших в его голове, снова завел свою дикую симфонию, постепенно нарастая и подключая громкие басы шмелей.
– Да, как так, бля?!
– выронив сигарету, заорал Егор, так громко, что немногочисленные прохожие во дворе начали задирать головы, пытаясь усмотреть, что за пьяный придурок вопит из окна ранним зимним утром.
– Меня же вылечили! Мне же только вчера еще было нормально!!!
Да, звонок дочки сильно выбил его из колеи, но одной из целей полутора месяца лечения и гор выпитых таблеток, как раз и была способность быстро нивелировать последствия возможных стрессовых ситуаций. Поэтому "в колею" Егор вернулся еще вчера, это он помнил четко. Успокоился, начал анализировать ситуацию и искать выходы и решения.
Что такого могло произойти за ночь, чтобы вся долгая и кропотливая работа над сознанием, причем выполненная профессионалами, махом пошла псу под хвост? Перебор с транками здесь точно ни при чем. Они его просто вырубили, но с утра такого веселья, как сейчас, просто не могло быть.
"Ануннаки!
– мелькнула догадка.
– Прорвались-таки, твари горбатые! Но как? Как, блин?! Ведь полторы недели всего осталось, а потом - все! До двадцать восьмого года им сюда путь заказан! Что делать-то?.."
Егора затрясло. Началась до омерзения знакомая паническая атака. Он метался по квартире, не зная, что предпринять, вглядывался во все углы, боясь увидеть притаившиеся в них высокие, темные фигуры. Наконец, заперся в ванной, снова долго стоял под душем, делая воду то обжигающе горячей, то, не менее обжигающе, ледяной. Отпустило. Не совсем, конечно, такая роскошь теперь ему будет только сниться, но трясти перестало. Остался только мощный негативный фон, крепко обернувший Егора, словно смирительная рубашка.
Надо действовать, наплевав на страх. Не посыпать голову пеплом, не взывать к судьбе, а действовать! У него есть цель - помочь дочери. Это - главное! Все остальное, включая гостей из прошлого, пусть идет лесом!
Оделся, попытался дозвониться теще, не вышло. Выбежал из дома, пошел на маршрутку. "Все равно по телефону убедить не получиться, нужен разговор с глазу на глаз. Как раз разбужу пораньше, а то дрыхнут, небось, до обеда, пенсионеры..." Колбасило, конечно, сильно, особенно после такого долгого перерыва, но Егор сжал зубы и терпел. "Ничего, столько лет так жил, дышу до сих пор. Привыкнуть к этому нельзя, но как-то сосуществовать же получалось..." И тут снова появилась очень нехорошая мысль. Сосуществование было возможно исключительно с помощью алкоголя, других вариантов Егор не знал. "Ложиться обратно в стационар, наверное, бесполезно. Неземные твари сломали, возведенный барьер за одну ночь, а времени в обрез. Нет, там уже не помогут... Ладно! Хрен с ним. Сначала дочь, а там посмотрим".
На словах все было более-менее ясно, но на практике оказалось, что страх, словно наверстывая упущенные недели безделья, взялся за Егора всерьез. Да и сам Егор совершенно неосознанно помог ему в этом, не подумав головой и сев в маршрутку, идущую низом вдоль Реки, как раз через самое сердце района проявления "псевдоглюк".
Время было ранее, маршрут у работящего народа не очень популярный, поэтому микроавтобус был заполнен примерно наполовину. Егор прошел через весь салон к заднему ряду сидений, сел на крайнее у заиндевевшего окошка, да еще зачем-то подышал на стекло и стер кусочек инея пальцами, соорудив себе "глазок" наружу. Очень зря... Свою ошибку он осознал после светофора на улице Пилоновской, когда перед ним замелькал красивый, расположившийся на крутом береговом рельефе, комплекс монастыря, а с другой стороны потянулись невидимые ему в противоположное окно здания пивзавода. Подумать, а тем более что-то сделать, Егор не успел, так как тут же началось такое шоу, что его просто припечатало к просвету в холодном стекле, а в глаза кто-то вставил спички, не давая им закрыться. Паника накатила резко и неумолимо. Мелькнули привычные черно-белые помехи, исчез снег, огни, новогодние гирлянды на фонарях, зима уступила место серой пыльной осени, а утреннюю декабрьскую темноту сменил тусклый свет бессолнечного дня. Потрескавшийся асфальт, брошенные вдоль бордюров машины, скрюченные деревья, раскуроченная кованная лестница, ведущая от пивзавода наверх, а потом понеслось... Дикие, немыслимые, ирреальные сюжеты, каждый из которых все больше и больше наполнял душу Егора ужасом и отчаянием. Сначала с неба упала мускулистая тварь, очертаниями похожая на человека, но крупнее размером и с кожистыми крыльями за спиной. Упала и махом откусила полруки ничего не подозревающему здоровому парню в одежде пожарного и со странным ружьем в руках. Смена кадра, и перед Егором, спиной к нему, сидит человек в синей майке с надписью "МЧС России". Человек резко поворачивается и, оказавшись вовсе не человеком, а чем-то страшным и голодным, кидается на него. Далее, вообще что-то совершенно непонятное, но от этого не менее отвратительное. Кусок зеленоватой слизи, размером с одноэтажный коттедж, маслянисто поблескивая, длинными прыжками двигается по Речному проспекту, исходя волнами угрозы и неумолимой смерти, параллельно беззвучно едущей маршрутке, в которой кроме Егора больше вообще никого нет, даже водителя. Сзади, со стороны Реки, всей спиной ощущается махина ГРЭС со своими тремя мачтами-трубами. Ее Егор не видит, но точно знает, что на трубах этих застрял бело-синий пассажирский пароход, с днища которого свисают мерзкие черные водоросли. Затем из-за правительственных гаражей выпрыгивает уже знакомый по прежним видениям облезлый и зубастый парень с дырами вместо носа и ушей, только на этот раз не голый, а в крутом боевом снаряжении и со смутно знакомой винтовкой в руках. А в бельмах его раскосых глаз, помимо дикой ненависти и голода, на этот раз светится холодный извращенный интеллект. Из глубины бьющегося в истерике сознания почему-то выплывает совершенно неуместное здесь слово "борода".