Аквариум
Шрифт:
И уже почти доехав до работы, придя в более-менее сносное состояние, Егор вспомнил, что началось все именно с того желтого дома и подъезда. Словно он уже видел все это, только совсем в другом месте и при других обстоятельствах. Это было сродни ощущению дежавю, но не проходило постепенно, а наоборот - обрастало подробностями. Деревянная дверь, облезлая стена, пустые окна квартир, бетонный козырек... И страх. Снова страх...
Контора занимала весь второй этаж нового офисника в недавно ставшем "деловым" районе города. "Хоть какой-то плюс похмелья" - подумал Егор, глядя на тройной ряд припаркованных машин, машинально прикидывая, кого бы он перекрыл, будучи за рулем.
Работал Егор, как ни странно для нынешнего времени, по специальности, полученной в институте, инженером-проектировщиком, то бишь - конструктором. Занимался в основном расчетами, хотя брался и за рабочее проектирование. Фундаменты, балки, опоры, консоли, металлоконструкции, моменты, эпюры - все это составляло привычный профессиональный фон трудовой деятельности.
От природы способный и трудолюбивый, Егор сразу после института устроился в спокойную проектную организацию, которая звезд с неба не хватала, но и без работы не сидела. Лояльно относилось тогдашнее руководство и к левым заработкам сотрудников, поэтому первые лет пять после ВУЗа Егор в геометрической прогрессии набирался опыта, обрастал связями, зарабатывал репутацию. Брался за все заказы, ни от чего не отказывался, и еще до тридцати обрел уверенность в себе в профессиональном плане и стал зарабатывать достаточно, чтобы содержать недавно обретенную семью, ездить на своей машине, жить в своей квартире и ежегодный отпуск проводить за границей. Сменил несколько контор, пытался прорваться в нефтянку - не дали, там конкуренция бешенная, но даже на ниве проектирования объектов гражданского строительства все равно хватало.
Хватало. И перспективы были. Были даже мысли, что пора бы уже открыть что-то свое, уйти от "дяди", и, наверное, когда-нибудь эти мысли воплотились бы в жизнь...
Но что-то случилось.
Сейчас Егор не смог бы даже примерно определить временной период начала перемен, но они начали происходить. Нет, дело не в кризисе, парализовавшем экономику страны, дело не в нескольких очень неприятных стрессовых жизненных ситуаций, сильно расшатавших психику, дело не в начавшихся портиться отношениях с женой. Дело было в самом Егоре. Он понял это совсем недавно, но это было так.
Какая-то программа внутри, заложенная природой в каждого нормального человека, дала сбой, и душа совершенно незаметно и совершенно необратимо отклонилась от правильного курса и пошла по случайному вектору, с каждым годом уводившему ее все дальше и дальше в неизвестные дебри. Пропал сон, появилось неясное, постоянно давящее чувство, вскоре оформившееся в безотчетную тревогу, возникла излишняя эмоциональность, реакция на негатив выросла в разы. Короче говоря, после тридцати лет Егор узнал значение непривычного заморского слова "депрессия", которое раньше считал уделом исключительно одиноких домохозяек, и понял, что, как выразился один психотерапевт, коих пройдено было немало, норадреналин в его организме одержал решительную победу над серотонином.
К тому же Егор выпивал. Выпивал давно - с института, даже, скорее, со школы. Праздников было много, компании были веселые, и до поры до времени это не приносило ему никаких хлопот. Однако позже, видимо, под воздействием все того же вектора, выпивка стала для него уделом одинокого расслабления и меланхолии, нежели как для всех остальных - способом повеселиться и пообщаться. Алкоголизм на фоне депрессии или депрессия на фоне алкоголизма - Егор устал гадать, что было раньше - курица или яйцо. Сейчас для него это уже не имело решающего значения. Имело значение то, что весь заложенный в него потенциал и все его прошлые достижения стали медленно, но верно растворяться. Пропал интерес к жизни, работе, спорту. Пропали друзья. Не из-за каких-то ссор или разногласий, просто не хотелось общаться, да и они, замечая, но не понимая произошедшие в нем перемены, постепенно отдалились. Ругань с женой, с коллегами по работе; Егор стал угрюмый, нелюдимый и раздражительный. Пропал заработок. Не совсем конечно, какой-то необходимый минимум достатка Егор был еще способен обеспечить, но никаких планов на будущее уже не строил, в директора не метил, а сидел себе в этой конторе последние года три и вел себя, как кактус, ненавидя себя и всех...
Единственной отрадой в жизни оставалась дочка. Ее Егор любил так, как любой нормальный отец любит своего единственного ребенка. Нет, даже чуточку сильнее. Намного сильнее.
Но если раньше мысли о ней наполняли душу Егора радостью и счастьем, то сейчас он с каждым разом испытывал все более жгучий стыд и отчаяние. Ему было стыдно за себя, за то, что он, отец, защитник, позволил себе так размякнуть, превратиться в кисель. И когда дочери понадобится настоящая помощь и твердая родительская рука, сможет ли он ей все это дать? Нет, думал Егор. Не смогу.
И пил. А потом мучился страхом и ненавистью к себе. А потом снова пил...
Вобщем, в сухом остатке имеем: ранним утром понедельника перед дверью в офис стоит тридцатипятилетний похмельный мужик интеллигентного, хоть и немного помятого вида, страдающий от хронической депрессии, потерявший цель и ориентиры в жизни, не видящий и не хотящий ничего в будущем, которого сегодня по дороге на работу впервые в жизни посетила белочка.
Аплодисменты!
Егор провел карточкой по датчику, дверь тихо пискнула и отворилась. Мерзкий, оценивающий взгляд поверх очков секретарши Дынечки, сидевшей в холле и встречающей посетителей, молчаливый кивок Егора, подобие кивка в ответ, полного высокомерного презрения. Будучи не с бодуна, можно было бы сказать какую-нибудь гадость насчет ее внешнего вида, но не сегодня. Сил нет. Сейчас быстрее на рабочее место, а то жвачка во рту уже исчерпала все свои соки, и любое общение с сотрудниками выдаст его с потрохами.
– Доброе утро!
– не поднимая глаз, произнес Егор, входя в комнату, точнее, просторный офисный рабочий зал. Упав в опостылевший стул, Егор нажал кнопку на блоке питания и, пока компьютер просыпался, огляделся вокруг. Почти вся компания в сборе. Пенсионерки, видимо, как всегда приперлись часов в семь и сейчас сидят, уткнувшись носами в мониторы. Более молодая часть коллектива пьет кофе, докрашивает ногти и тихо переговаривается между собой. Лето, вяло текущий кризис, серьезных заказов нет, поэтому все расслаблены и думают скорее не о работе, а уже о следующих выходных. Нет на месте только главного конструктора, Алексея Алексеевича, он в отпуске на даче, и молоденькой, недавно устроившейся Машеньки. Но это не нонсенс; она, вообще, девушка летящая, может прийти и к обеду, ничего не боится.
Зашел зам, поименно позвал избранных на планерку к директору. Счастливчики удалились, а остальные постепенно притихли и занялись работой или чем-то еще - Егор не видел их мониторы. Все рабочие места были обставлены папками, каталогами, фикусами и прочим, чтобы максимально обеспечить уровень защиты от чужого взгляда. "Как партизаны в окопах" - подумал Егор, хотя его рабочее место в принципе тоже было похоже на блиндаж. "Докризисная привычка, когда было много леваков" - придумал сам себе оправдание он и усмехнулся про себя.