Алая аура протопарторга
Шрифт:
То ли дело Петр Первый!.. Как выбрал себе Карла, так всю жизнь с ним и воевал. Застрелили Карла – с его наследниками продолжал воевать. Потому и Великий! Историк Ключевский что про них написал? «Враги, влюбленные друг в друга». Соображал историк, что пишет… Враг – он кто?.. Он прежде всего – учитель твой! Он – лучшая твоя половина! Чем больше он тебя бьет, тем умнее ты становишься. Поэтому врага надо беречь. К примеру, видишь: трудное у него положение – ну так помоги ему и ни в коем случае не добивай. Скажем, свалял он дурака под Полтавой – тут же окажи ответную любезность: устрой
Вообще нужно быть очень наивным человеком, чтобы, попав в беду, кинуться за помощью к друзьям. Друзья скорее всего пошлют вас куда подальше, а вот враги – навряд ли. Конечно, при условии, что вы себе выбрали умных врагов…
В остальном же и те, и эти удивительно схожи между собой. И прав, бесконечно прав был полковник Выверзнев, когда, еще будучи подполковником, выразился в том смысле, что вражда, мол, – это продолжение дружбы иными средствами.
– Да теперь-то что толковать!.. – с горечью сказал Африкан. – Если бы да кабы… Поздно, Глеб…
– Это почему же поздно?..
– Н-ну… – Вместо ответа протопарторг, не вставая с кресла, неловко повел плечами и руками, словно предъявляя все изъяны костюма, неудачно купленного по дешевке. – Сам видишь. Нет уж, похоронили – значит похоронили…
– На покой собрался?.. – задохнувшись, зловеще спросил Портнягин. – Жди!.. Скажите, какие нежности: похоронили!.. Ничего!.. Воскреснешь как миленький!..
– В таком виде?.. – Африкан еще раз безнадежно оглядел свою жиденькую ауру.
– Да почему же в таком?.. – рявкнул Глеб, выведенный из себя неподатливостью Никодима. – У тебя же в руках икона будет! Чудотворная, прикинь!..
Протопарторг покряхтел, посомневался:
– Чудотворная… Нет, Глеб, без народной поддержки даже с иконой в руках ничего не сотворишь…
– А вот это уже не твоя печаль… – процедил Портнягин, хватая телефонную трубку. – Матвеич у меня в шесть секунд любое чудо организует… Если надо – всю Лигу подключим, но чудеса – будут!.. Выверзнева ко мне!.. – отрывисто повелел он и снова повернулся к Африкану – Когда назначен налет на краеведческий?
Тот лишь улыбнулся в ответ – ласково и печально, как улыбаются, вспомнив наивные отроческие мечты об ограблении продовольственного склада.
– Сегодня в шестнадцать… – со вздохом ответил он.
Портнягин взглянул на часы:
– Ну, с этим сроком мы уже пролетели… Стало быть, все переносится на семнадцать тридцать… Ровно в семнадцать тридцать на глазах у всех ты выносишь чудотворную из музея. По тебе открывают огонь… – Президент запнулся, пощелкал пальцами. – Вот тут-то и нужно первое чудо… – озабоченно сообщил он то ли Африкану, то ли самому себе.
– Ты понимаешь или нет, что официально я – покойник? – Протопарторг через силу возвысил голос. – Ну, допустим, в Баклужино поверят, что я жив… А в Лыцке?
– Лыцк тоже обработаем… – сквозь зубы ответил Глеб и пробежался по кабинету. – Значит, так… Ты выбираешься на шоссе и с иконой в руках движешься в сторону Чумахлы. М-м… – Портнягин помедлил. – Н-нет… – добавил он с видимым сожалением. – Артобстрела устраивать не стоит – ооновцы не поймут… Ограничимся взрыв-пакетами…
– Разрешите, Глеб Кондратьич?..
Портнягин обернулся. В тамбуре, придерживая дверь, стоял подозрительно угрюмый полковник Выверзнев.
– Заходи! – бросил Портнягин и далее – напористым, не допускающим возражений голосом: – У краеведческого музея сейчас собрались террористы и ждут… – Президент вонзил пристальный взор в пустоту за плечом Выверзнева. – Что стряслось?..
– Уже не ждут, Глеб Кондратьич… – виновато доложил полковник. – Все повязаны…
– Кто приказал?!
Полковник потупился и не ответил. Однако первый чародей страны понял его без слов. Мимика страшков, столпившихся за спиной Выверзнева, была достаточно красноречива…
– Лютого мне!..
– Да он уже здесь, Глеб Кондратьич…
В кабинет генерал Лютый проник бочком.
– Вредительством занимаешься?.. – свистящим шепотом осведомился Глеб Портнягин. – Что? Ностальгия одолела?.. По должности участкового затосковал?.. Присаживайся!.. – приказал он, кивнув бровью в сторону длинного стола для посетителей. Обернулся к Выверзневу. – Ты – тоже!..
Присели. Генерал Лютый украдкой покосился на Африкана. Никаких теплых чувств во взгляде его не прослеживалось. Как, впрочем, и в ответном взгляде протопарторга.
– А ну-ка прекратить! – громыхнул Президент, ляпнув по столу тяжеленной ладонью. – Ишь, искосырились!.. – Перевел дух и продолжал сквозь зубы: – Все мы сейчас в одной луже! Вот выплывем – тогда и разбирайтесь промеж собой: кто там кого укусил, кто кого дубинкой огрел… Кто под кого динамит подкладывал…
Оба контрразведчика замерли на секунду, потом с огромным уважением посмотрели на Глеба Кондратьича. А тот уже мыслил вовсю. Выразительные пальцы Президента трогали хмурое чело, словно нащупывая нужную извилину.
– А может, и хорошо, что всех повязали… – задумчиво пробормотал наконец Портнягин. – Искать не надо, собирать. Ну-ка, этого… лидера их… дерганого… Тоже сюда!
Генерал Лютый торопливо выхватил сотовый телефон и отдал приказание немедленно доставить задержанного Кученога в кабинет Президента.
Протопарторг старчески почмокал губами. Кажется, оживал. Из-под лохматых пегих бровей насмешливо с пониманием глянули глубокие пристальные глаза.
– Значит, даешь ты мне, Глеб, икону… – с расстановкой и вроде бы даже укоризненно проговорил он. – Спроваживаешь меня в Лыцк… По старой, говоришь, дружбе… Или там, я не знаю, вражде… Ой, Глеб!.. Ты уж не крути, скажи сразу: чем с тобой расплачиваться буду?..
Снайперский вопрос! Президент крякнул и опустил глаза. Потом встал, прошелся по кабинету. Брови – сдвинуты, губы – задумчивым хоботком. Наконец остановился перед креслом протопарторга.
– Запуск боевой ракеты по моему Президентскому Дворцу – организуешь?.. – негромко осведомился он.
Генерал с полковником, напрочь забыв о присутствии сзади страшков, ошалело взглянули друг на друга, и каждый мысленно покрутил пальцем у виска. Впрочем, Африкан тоже несколько обомлел. Запустить по дворцу Портнягина боевую ракету?.. Да он об этом всю жизнь мечтал!..